И он отключился, также внезапно, даже не попрощавшись.
Я обработал еще пару сочинений моих отличников, в стопке их оставалось еще четыре, но читать дальше было напрасным делом. У меня пропал драйв. Я смел остатки со стола в портфель и пошел. У меня промелькнула мысль, не подняться ли наверх в офис, чтобы пожелать Глории хорошего лета, но я ее откинул. Она будет оставаться здесь еще целую неделю, будет закрывать документацию по очередному учебному году, а я собирался прийти сюда вновь в понедельник, чтобы почистить буфетный шкафчик, — такое сам себе дал обещание. Так как иначе учителя, которые будут использовать учительский кабинет в западном крыле во время летних сессий, найдут его полным тараканов.
Если бы я знал, что приготовило для меня будущее, я обязательно бы поднялся наверх, чтобы увидеться с ней. Возможно, даже решился бы на поцелуй, тот флирт, который витал между нами последние пару месяцев, склонял к этому. И, конечно же, ничего тогда я не знал. Монетка жизни оборачивается мельком.
Харчевня Эла находилась в серебряном трейлере[17], который стоял на задворках Мэйн-стрит, в тени старой фабрики Ворумбо[18]. Подобные здания обычно имеют убогий вид, но Эл замаскировал бетонные блоки, на которых стояло его заведение, красивыми цветниками. Там даже была небольшая аккуратная лужайка, которую Эл лично подстригал старомодной косилкой. Косилка была ухоженной так же заботливо, как и его цветы, как и та лужайка; ни пятнышка ржавчины на ее стрекочущих, выкрашенных в яркий цвет лезвиях. Словно ее приобрели у местного дилера «Вестерн авто»[19] всего лишь неделю назад…то есть если бы в Лисбон-Фолсе все еще существовал магазин «Вестерн авто». Был такой когда-то, но где-то на сломе столетий пал жертвой больших гипермаркетов.
Я подошел по мощеной дорожке к крыльцу, и там задержался, помрачнел. Исчезла вывеска ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ХАРЧЕВНЮ ЭЛА, ДОМ ФЕТБУРГЕРА! Ее место занял прямоугольник картона с надписью ЗАКРЫТО; НЕ ОТКРОЕТСЯ ПО БОЛЕЗНИ. БЛАГОДАРИМ ЗА ГОДЫ ОБОЮДНОГО БИЗНЕСА; БЛАГОСЛОВИ ВАС ГОСПОДЬ.
Я пока что не вошел в туман ирреальности, который вскоре меня проглотит, но первые его ростки уже обвивали меня и я их чувствовал. Это не какая-то там летняя простуда послужила причиной надорванности, которую я услышал в голосе Эла, не просто хриплый кашель. И не грипп. Судя по объявлению, у него что-то посерьезнее. Но какого же это рода серьезное заболевание могло овладеть им за каких-то двадцать четыре часа? Да даже меньше. Сейчас полтретьего. Вчера вечером я ушел отсюда в пять сорок пять и Эл был в полном порядке. Разве что немного возбужденный. Я вспомнил, что спросил у него, не многовато ли он выпил своего собственного кофе, и он ответил «нет», он просто думает о том, как отправится в путешествие. Часто ли люди, которые заболевают — заболевают достаточно серьезно, чтобы закрыть бизнес, который вели своими силами в течение двадцати лет — говорят о том, что собираются ехать куда-то путешествовать? Возможно, кое-кто, но вряд ли чтобы таких было много.
Дверь приоткрылась, когда я все еще тянулся рукой к щеколде, и в косяке харчевни появился Эл, он смотрел на меня без улыбки. Я тоже смотрел на него, чувствуя, как туман ирреальности сгущается вокруг меня. День был теплым, но туман был холодным. В тот миг я все еще мог развернуться и выйти из него, повернуть назад в свет июньского солнца, и часть моей души так и хотела сделать. А впрочем, больше я застыл от удивления и тревоги. А еще от ужаса, должен также и это признать. Так как серьезная болезнь нас серьезно пугает, именно так, а Эл был серьезно болен. Я увидел это сразу. Было похоже на то, что он смертельно болен.
Дело было не только в том, что его по обыкновению румяные щеки запали и посерели. Дело было не в его полных слез синих глазах, которые теперь казались выцветшими и близоруко щурились. И не в его волосах, до этого почти полностью черных, а теперь почти полностью седых — в конце концов, раньше он мог пользоваться одним из тех косметических средств, а теперь, под влиянием обстоятельств, решил его смыть и выглядит без грима.
Наиболее невероятным было то, что за двадцать четыре часа с того времени, как я его видел, Эл Темплтон на вид похудел, по крайней мере, на тридцать фунтов. А может, даже на сорок, что представляло где-то четверть веса всего его тела до этого. Никто не теряет тридцать или сорок фунтов на протяжении неполных суток, никто. Вот тогда, я думаю, туман ирреальности и поглотил меня целиком.
Эл улыбнулся, и я увидел, что вместе с весом он потерял и зубы. Десна у него были бледными, нездоровыми.
17
Silvertrailer — популярное название классических кемпингов, которые производят из серебристого алюминия основанная в конце 20-х гг. компания «Airstream» («Струя ветра»), самая старая в этой области.
18
Worumbo Mill — построенная в 1867 году в городе Лисбон-Фолс на реке Андроскоггин и названная по имени известного в XVII ст. индейского вождя большая ткацкая фабрика, которая славилась высококачественными тканями; здание было признано памятником старины в 1973 г., но сгорело в 1987 г. во время ремонта после наводнения (в молодости на Ворумбо работал Стивен Кинг).
19
«Western Auto» — основанная в 1909 году компания по розничной торговли автозапчастями и разным механическим материалом, имела 590 магазинов по всем штатам; прекратила существование в 1998 г., хотя отдельные мелкие дилеры и сейчас незаконно, но упрямо используют традиционный бренд компании.