Только к шестидесяти годам к Гайдну, неизменно открывавшему и завершавшему партитуры своих симфоний латинской канонической формулой благодарности Творцу, пришла слава, которой тот по праву наслаждался на протяжении почти двадцати лет. Гайдн был удостоен почетного звания доктора музыки Оксфордского университета в Англии (1791), члена Шведской королевской музыкальной академии (1798), почетного члена Голландского общества заслуг и члена Французской академии (1801), Золотой медали города Вены (1803) и звания ее почетного гражданина (1804), почетного члена Санкт-Петербургского Филармонического общества, также выпустившего по этому случаю золотую медаль (1808). Тогда же Вена торжественно отметила 76-летие Гайдна, а два немецких и итальянский исследователи задумали написать его биографию, для чего встречались с композитором и почтительно записывали его высказывания. Одна за другой эти три биографии вышли вскоре после кончины Гайдна. Среди его высказываний есть и такое: «Я общался с императорами, королями, многими большими господами и слышал от них немало лестного о себе…» Начало жизненного пути таких почестей сыну каретного мастера из Нижней Австрии отнюдь не предвещало. Йозеф Гайдн родился 31 марта 1732 года в деревушке Рорау и был вторым из десяти детей в довольно зажиточной семье каретника. Отец, умелый ремесленник, занимался и крестьянским трудом, был рыночным судьей. В молодости он много странствовал и, не зная нот, выучился играть на арфе. Мать, кухарка, жившая до замужества в доме графа Гарраха в Рорау, где нередко бывали музыкальные собрания, также была неравнодушна к музыке.
Нижняя Австрия издавна была землей многонациональной. Наряду с коренным населением здесь жили венгры и цыгане, потомки немецких переселенцев из Швабии, некогда бежавших от религиозных преследований, и славян-хорватов, спасавшихся от турок. Не случайно родная деревня Гайдна, помимо немецкого, носила и славянское название Третник. В детстве будущий композитор вдоволь наслушался самых разных фольклорных мелодий, которые помнил до конца жизни и использовал вплоть до последних симфоний.
Музыкальность, голос и слух обнаружились у мальчика очень рано. На склоне лет он вспоминал, как в пять лет подпевал отцу, наигрывавшему на арфе незатейливые пьески, а на шестом году играл на клавире, скрипке и пел в церковном хоре, исполнявшем мессы. В 1737 году отец отослал его учиться к родственнику, И. М. Франку, ректору школы в соседнем городке Хайнбурге. Тот обучал мальчиков не только чтению, письму и счету (впрочем, Гайдн так никогда и не написал ни одного письма без ошибок), но и пению и игре на скрипке. Франк был регентом хора приходской церкви, который участвовал в богослужении, исполняя не слишком сложные сочинения, как без сопровождения, так и с органом, скрипками, а иногда и с медными инструментами и литаврами.
На литаврах Гайдн научился играть прежде всего, затем овладел духовыми и струнными инструментами. «До гроба я сохраню признательность этому учителю за то, что он заставил меня учиться столь многому, — говорил Гайдн в старости, — но тумаков я все-таки получал больше, чем еды».
Красивый голос-дискант и трудолюбие сделали мальчика известным в городке, и когда туда приехал венский композитор, капельмейстер собора Святого Стефана Г. фон Рейтер, набиравший малолетних певчих, Гайдн ему понравился. Так в 8 лет он стал певчим крупнейшего венского собора и до 17 обучался пению, игре на скрипке и композиции. Правда, Рейтер, обремененный множеством обязанностей и озабоченный придворной карьерой, за девять лет пребывания Гайдна в капелле успел дать ему всего два урока. Но мальчик учился самостоятельно и даже пробовал сочинять многоголосные духовные произведения. Он обратил на себя внимание самой императрицы Марии Терезии, что не помешало, впрочем, выкинуть его на улицу во время ломки голоса.
С ноября 1749 года начались самые тяжелые восемь лет в жизни Гайдна. Он давал уроки, пел в церковных хорах, играл на скрипке в ансамблях, аккомпанировал певцам, но никогда не унывал и жадно учился: у итальянского оперного композитора Н. Порпоры, расплачиваясь тем, что аккомпанировал его ученикам-певцам, разбирая клавирные сонаты Ф. Э. Баха, штудируя книги по композиции, слушая музыку Вены. А она была самой разной. На улицах звучали дивертисменты и серенады, в театрах исполнялись австрийские комедии с несложными песнями в народном духе и пышные итальянские оперы. Духовная музыка звучала не только в соборах, но и на улицах.