– А зачем держать воду в доме? – удивился Фол. – Мне и налить её не во что. Хочешь напиться – скачи к роднику, до него всего несколько вёрст… Ах да, я забыл – ты ведь ходишь на двух ногах… Тогда могу предложить тебе отличного вина. Тут на днях сам бог веселья Диони́с преподнёс нам целую бочку, так что это даже не вино, а священный напиток! Только надо будет зайти в хижину старого кентавра Хиро́на. Его, думаю, сейчас нет дома, но бочка стоит там – открывай и пей!..
Кентавр явно лукавил. Дело в том, что ему и его сородичам нельзя было касаться вина без разрешения старейшего кентавра, а поскольку на Геракла этот запрет не распространялся, сластолюбивый Фол рассчитывал добыть желанную влагу руками пришельца.
Геракл, конечно, ни о чём таком не догадывался и с благодарностью принял предложение. Когда они, захватив с собой еду, пришли в полуразвалившуюся лачугу Хирона, гость вышиб дно у бочки, стоявшей посредине – и началось пиршество. Посуды у кентавров не было, так что Геракл зачерпывал вино горстью, а довольный Фол лакал прямо из бочки.
Всё бы ничего, но хмельной аромат почуяли и все остальные кентавры. Стуча копытами, они всем табуном устремились на запах, решив, что запрет на священный напиток снят. Но когда первый из них увидел, что Фол пирует на пару с чужаком, он поднял возмущённый крик – ведь это вино принадлежало всем кентаврам!
Услышав его, остальные кентавры в гневе обрушили на хижину град булыжников. Хитрый Фол потихоньку выбрался наружу и спрятался в роще, а Геракл крикнул метателям, что с гостем так не поступают, что его следует принять и угостить как родного. Однако ярость обманутых полулюдей была так велика, что они забыли законы гостеприимства и продолжали неистово швыряться камнями.
Делать было нечего. Геракл достал лук, колчан – и смертоносные стрелы, смазанные ядом Лернейской Гидры, полетели в разъярённых кентавров. Трое из них замертво повалились на траву, и это остановило остальных. Им было непонятно, как такие лёгкие стрелы могут поражать насмерть таких крепких тварей, как они? Кентавры вновь подняли булыжники, чтобы продолжить осаду, но тут одна из стрел попала в ногу подоспевшего Хирона, самого умного и сильного из них, к тому же наделённого бессмертием. От жгучей боли он жалобно вскрикнул, и все его сородичи бросились врассыпную.
В это время покинувший рощу Фол подобрал лежавшую на земле стрелу.
– Интересно, – сказал любознательный кентавр, – в чём тут секрет?..
И он потянулся к острию.
– Не трогай! – воскликнул Геракл, однако было уже поздно. Неосторожный хитрец уколол лишь кончик пальца, но смертельная отрава мгновенно проникла в его кровь.
Удручённый таким печальным и нелепым исходом, Геракл похоронил тела убитых его стрелами кентавров и в скорбном молчании продолжил свой путь вверх по склону в поисках Эвриманфского вепря.
Поднявшись на один из горных уступов, Геракл решил передохнуть и уселся на груду хвороста в тени ветвистого дуба. Вдруг сухие сучья под ним зашевелились, снизу послышалось недовольное хрюканье – и наружу высунулось клыкастое рыло. Вскочивший на ноги Геракл увидел, как из ямы вылезает устрашающего вида кабан размером с быка.
Вот зверь выбрался на поверхность, огляделся вокруг своими маленьким свиными глазками, гневно всхрапнул и двинулся на непрошенного гостя, мешавшего ему отдыхать.
Если на тебя мчится кабан, то главное – в последний момент отскочить в сторону. Тогда он проскочит мимо. Наш герой так и поступил. Он понимал, что в прямом столкновении с такой клыкастой тушей ему трудно будет устоять. Поэтому, когда вепрь был уже на расстоянии вытянутой руки, он отступил с тропинки и спрятался за ствол дуба толщиной в пять, а то и шесть обхватов.
Пролетевший далеко вперёд вепрь развернулся и атаковал ни в чём не повинное дерево. Тупое животное раз за разом вонзало свои клыки в дубовый ствол. Геракл пробовал ударить его мечом, но, стоя за деревом, ему не удавалось как следует размахнуться, и острое оружие только царапало толстенную щетинистую шкуру.
Кабан продолжал воевать с деревом. И вот наконец дуб не выдержал и повалился с тяжёлым скрежетом. Геракл едва успел отскочить в сторону. Теперь он был открыт нападению зверя, но ему в голову пришла удачная мысль. Он развернул свой начищенный до блеска щит таким образом, чтобы солнечные лучи, отражённые его гладкой поверхностью, ослепили животное, а сам принялся лупить по щиту заранее приготовленной цепью и закричал во всю свою богатырскую глотку.