«Если это ко мне — зачем трогать негра? А если к нему — то при чем здесь Хана? Да и кто пошлет ко мне на съедение детей? Конечно, контора уже не та, но и идиотов там не держат. Значит, не ко мне...»
Женщина выключила пылесос и осмотрелась. Пятен не осталось. Уцелевшие предметы встали на свои места. Виктория Борисовна машинально наводила порядок и продолжала размышлять.
«Мальчишку „работали“ на испуг, — она с грустью посмотрела на пустой диван. — Похоже, его ликвидация не планировалась. Искали какой-то камень. Насколько мне известно, у пацана его не было. А раз не нашли — значит, будут искать. Из больницы негра надо убирать!»
В ванной снова зажурчал душ. Вода скатывалась по телу, смывая напряжение и усталость. Тренированный организм быстро пришел в норму. Хана вышла из душевой кабинки, по привычке мурлыкая себе под нос:
— ...В бой роковой мы вступили с врагами. Нас еще судьбы безвестные ждут...
На очередное перевоплощение ушло около сорока минут. От безобразной старухи не осталось и следа. Виктория Борисовна придирчиво осмотрела свое отражение в зеркале и констатировала:
— Терпимо.
Мысли сами собой изменили направление. «Теперь сосед, — она отвернулась и начала вытираться. — Файнберг Виктор Робертович. Хирург. Профессор... — профессионально подсказала память. — Хорош. Спокоен, уравновешен... Черт возьми, что это я?.. Мальчишку моего надо вытаскивать!», — она удивилась, почему вдруг подумала: «Моего», — но только пожала плечами.
Хана вышла из квартиры и поднялась в лифте на верхний этаж. Затем пешком прошла три этажа вниз.
— Что за жизнь! Даже в гости к хорошему человеку сходить нормально не могу! — негромко произнесла она перед дверью хирурга.
Не в силах бороться с навыками, Хана все же подошла к перилам и посмотрела вниз сквозь лестничные пролеты.
— Чисто, — сказала женщина сама себе.
Она снова подошла к квартире и позвонила. Открыли ей почти сразу.
— Ждали?
— Признаюсь, ждал, но... — сквозь толстые линзы очков мужчина оторопело всматривался в лицо гостьи.
Аккуратно уложенные волосы и элегантный макияж отняли у «старушки» минимум лет сорок.
Она небрежно приложила указательный палец к его подбородку и легким нажатием вернула на место отвисшую челюсть.
— Да я это, я. Давайте, буквально один комплимент — и впустите меня, наконец.
— Даже не нахожу, что сказать! — Файнберг с восхищением оглядел со вкусом одетую стройную женщину.
— Лучшей похвалы я еще не слышала. Вы позволите? — не дождавшись ответа, женщина прошла в квартиру.
— Не сомневайтесь, еще услышите.
— Буду рада, — голос прозвучал уже из комнаты.
— Будете, будете, — пообещал хозяин от дверей, окончательно приходя в себя.
Стоя посреди гостиной, Виктория Борисовна с интересом осмотрелась. Планировка квартиры хирурга была совсем иной, чем у нее. Но что-то общее, несомненно, было. Скорее всего, сочетание хорошего вкуса и ощущение пронзительного одиночества.
— Скажите, у вас водка есть? — неожиданно спросила она.
Мужчина не удивился. После весьма неординарного утреннего происшествия выпить и впрямь было необходимо.
— Прошу за мной, — церемонно произнес он и направился в кухню.
Стол оказался накрыт заранее. Появившаяся из холодильника бутылка «Столичной» сразу же правильно запотела.
Виктория Борисовна осмотрела угощение и спросила, глядя на рюмки:
— Простите, а стаканов не найдется?
Файнберг послушно поменял посуду. Спорить с гостьей почему-то не хотелось. От нее исходила мощная волна уверенности и силы.
С треском, свидетельствующим о благородном происхождении напитка, пробка освободила горлышко.
— Вы уж меня извините, — хозяин квартиры наполнил стаканы почти до краев, — утром, впопыхах, я не расслышал ваше имя...
— Я не называла, — прервала его Хана. — А представиться, действительно, надо. -Она подняла свой стакан. — Виктория Борисовна Ханина. Друзья меня называ... ли Витя.
— Какое совпадение! И меня друзья называли Витей, — мужчина улыбнулся. — Виктор Робертович Файнберг. Хирург. В отставке.
— Знаю.
Лицо соседа удивленно вытянулось. Хана понимающе хмыкнула и добавила:
— Мне по инструкции положено. Я... тоже в отставке.
— Понимаю, — неуверенно отозвался он и на всякий случай кивнул.
— За это и выпьем!
Файнберг в два глотка осушил стакан и заводил по столу глазами в поисках, чем бы закусить. Виктория Борисовна внимательно следила за ним и, когда выбор пал на соленый огурчик, улыбнулась и выпила сама.
Хорошая водка, как и положено, проскочила легко. Со стуком поставив стакан на стол, Хана предложила:
— Думаю, пора перейти на «ты». Возражений нет?
— Нет, — машинально ответил Виктор Робертович, начиная привыкать к своеобразной манере общения новой знакомой. — Вы меня, конечно...
— Ты!
— Ты, Витя, конечно, извини мое любопытство, но все же хочется узнать, что я там... — Файнберг неопределенно кивнул, — ...сегодня видел? У меня зрение, извини, не очень. Но мне показалось, что ты... двух здоровых мужиков?..
Он терялся все больше, начав этот разговор.
— Один из них был, как бы это сказать... не целый. И второй, судя по кровопотере, тоже не жилец... Но, если надо, я мог и ошибиться. Сама понимаешь, возраст...
— Ну, наконец-то! А я уж думала, ты и не спросишь. Наливай!
Они выпили еще по одной.
— Понимаешь, Витя, неделю назад я встретила на улице чернокожего.
— Это, что — плохая примета? — Файнберг слегка захмелел и стал ироничен.
— Теперь уже не знаю. Встретила я его возле травмпункта. Ушибла локоть.
— Точно, не к добру. Локоть — всегда не к добру.
— Не перебивай! Твои коллеги гуманизма не проявили, ну я и помогла парню.
— Что, и врачей — того? — Файнберг провел ладонью по шее и театрально округлил глаза.
— Подожди. Они его полечили. Ходить после этого он, естественно, не может.
— Почему?
— Гипс. По самые никудышки. Пожалела. Привезла домой. И парень-то хороший, ласковый. Все «лублу», «лублу». «Мамой» называл. Только-только мы до туалета научились ходить — приезжают эти уроды. Говорят, из института. Я из кухни вышла, а они его ножиком стращают. Попросила уйти — не уходят. Представляешь? Один начал грубить, полез с кулаками. А другой меня, извини, «сукой» обозвал! Пришлось действовать по инструкции. Когда все кончилось, пришел еще один. Я поинтересовалась, зачем же они все-таки приезжали, а он с ума сошел. Одним словом, пока я работала, кто-то моего мальчишку ножом и зацепил.
Вспоминая пережитое, Виктория Борисовна заводилась все больше.
— Ни хрена не умеют. Сопляки! А в серьезные дела лезут. Киллеры сраные! И эти недоделанные всю страну раком поставили?! Что, вообще, происходит?
— Ты, меня, Витя, извини, но страна сама так встала, — Виктор Робертович вздохнул и снова взял бутылку. — Насколько я понимаю, голова у одного из них не случайно оторвалась?
Он разлил по стаканам водку и чуть ослабил узел галстука.
— Не голова и была. Шел на меня по прямой. Руки растопырил... А нож вообще лучше бросать. — Хана вдруг успокоилась и пожала плечами. — Одним словом, как это сейчас называется, — лохи.
Виктор Робертович смотрел на нее с восхищением. Необычная женщина нравилась ему все больше.
— Но как ты это сделала? То есть как — я догадываюсь. Я хотел сказать, почему ты? Вернее, каким образом... — он запутался и замолчал.
— Спокойно, Витя, я поняла. Вообще-то, как честный человек, я должна была все рассказать с самого начала, — она сделала акцент на последних словах. — Но, боюсь, история будет очень длинная. А возвращаться на Войну я не люблю. Одним словом, Родина меня подготовила, — она произнесла это просто и легко, — подготовила давно, для себя. А потом куда-то ушла, пропала. И осталась я одна. Понимаешь? Бросила меня Родина.
— Бывает, — философски отозвался Файнберг и многозначительно посмотрел на стол. — Как насчет?..