В книге «Разум не работает так» Фодор не скрывает, что ясно видит эту проблему. Действительно, он признает, что только модульная обработка информации является синтаксической в традиционном смысле (см., например, главу 5), и выражает уверенность в том, что немодульная обработка обладает синтаксическими свойствами в гораздо более слабой степени. Однако Фодору нечего сказать о том, как трактовать эту более слабую степень, или о том, как это можно использовать для решения задачи о причинно-следственных отношениях содержаний. Однако доказательством силы и оригинальности умственной деятельности Фодора в этих областях является то, что эти вопросы по-прежнему остаются главенствующими как для философии разума, так и для когнитивных наук. Гипотезы о языке мышления и о различении модульной и немодульной обработки информации настолько важны и влиятельны, что новость о наличии противоречия между ними действительно является новостью.
7 НАГЕЛЬ
Соня Седиви
Мы пребываем в мире, но не существует какого-то одного мира. Томас Нагель (род. в 1937 году) предлагает синтетическое понимание вечных, как мир, философских проблем, касающихся нашей природы и наших отношений с миром, — понимание, приводящее к парадоксальному результату. Нагель является поборником нашей внутренней интуиции, — интуиции реалистов, пребывающих в мире, — но показывает, что одного-единственного мира не существует из-за множественности субъективных точек зрения, также являющихся частью реальности. Реальность такой перспективы, вместе с нашей способностью отказываться от субъективности в пользу более объективного или безличного взгляда, не только ведет нас по пути познания и открывает возможности морального совершенствования, но и увеличивает существующее напряжение. Такая ситуация часто приводит к тому, что мы, искажая реальность, отдаем предпочтение какой-либо одной точке зрения за счет других.
Достижением Нагеля является ясная аргументация, с помощью которой он объясняет, как эта фундаментальная структура из субъективных и объективных точек зрения и фактов, а также из создаваемых ею напряжений и антагонизмов порождает большую часть вечных философских проблем, — а если подумать, то и большую часть проблем, с которыми мы, как обычные человеческие существа, сталкиваемся в мире, который стремимся понять. Вклад Нагеля в философию заключается не только в его способности доказывать, что мы должны смотреть на эти неизбежные столкновения и трудности без чрезмерного упрощения, не занимая односторонней позиции. Рассуждения Нагеля никогда не бывают сугубо теоретическими; в его работах способы преодоления всевозможных затруднений рассматриваются не только в теоретическом аспекте, но и как способ жить и действовать в этом мире.
Большая часть работ Нагеля была им опубликована, когда он являлся профессором философии и права НьюЙоркского университета, в котором преподавал с 1980 года. Профессиональная философская карьера Нагеля началась в 1963 году в Калифорнийском университете в Беркли, а затем успешно продолжилась в Принстонском университете, где Нагель работал с 1966 по 1980 год. Свою диссертацию Нагель писал под руководством Джона Роулза в Гарвардском университете, где защитился и получил научную степень доктора философии в 1963 году. Широта научного кругозора Нагеля отчасти может быть объяснена диапазоном его философского образования. Как ученый, он начал формироваться в пятидесятые годы в Корнельском университете, где его работа о позднем Витгенштейне вызвала серьезный интерес. Образование продолжил в Оксфорде, где воспринял идеи британской философии и защитил диссертацию на степень бакалавра философии (1960). Окончательно мировоззрение Нагеля сложилось в Гарварде?, в общении с такими влиятельными фигурами аналитической
философии середины двадцатого века, как Куайн, Гудман и, конечно, Роулз.
Нет никаких сомнений, что Нагель выделяется на фоне современных ему философов во многих отношениях. Тематически его работы отличает оппозиционность в отношении культурных и философских тенденций, популярных во второй половине двадцатого века. Система его взглядов помогает нам понять парадоксальность направленности мышления конца двадцатого века, которое заблудилось в дебрях субъективности и объективности. Нагель отмечает, что господствующими направлениями становятся идеализм и субъективизм, выражающие релятивистский дух времени и склонность к упрощению, характерную для большинства теорий. Это справедливо, ибо Нагель умеет показать, что хотя редукция может оказаться полезной в некоторых случаях для научного объяснения предмета, все же такие теории суть формы идеализма, потому что усваивают «эпистемологические критерии реальности — а именно что существует только то, что можно тем или иным способом понять» («Взгляд ниоткуда», 15). Нагель упрямо ратует за отказ от редукционизма и релятивизма в метафизике и в теории познания и мышления. В этике он также выступает против нарастания релятивистских настроений и тенденций, согласно которым мы способны лишь выражать свои взгляды, а не судить об истинных моральных ценностях. Но Нагель выступает одновременно и против моральных теорий, отстаивающих объективный подход и доходящих до полного отрицания ценностей или признающих только непредвзятые, «нейтральные по отношению к деятелю» моральные суждения. Сам Нагель называет свое классическое сочинение «Взгляд ниоткуда» «в каком-то смысле преднамеренно реакционным», а свои антирелятивистские воззрения на язык и логику, высказанные в «Последнем слове», характеризует как «еретические».