«Вероятно, не существует более глубокого и полного понимания смысла, чем то, которое связано с самым обычным пониманием выражений как таковых. Но в таком случае понимание представляется неадекватным и поверхностным описанием нашей деятельности, а именно такое описание предлагает Витгенштейн в качестве инструмента подлинного понимания. Я бы сказал, что бесконечное богатство математического языка может быть понято только изнутри, только в результате погружения в эту форму жизни. Это означает, что мы не можем понять никакой формы жизни, описывая ее проявления извне. Порядок понимания и толкования противоположен тому, который мы почерпнули у неверно понятого Витгенштейна. Придерживающаяся определенных правил деятельность нашего лингвистического сообщества может быть понята только через сущностное содержание нашего мышления как, например, арифметические действия. В противном случае деятельность превращается в бесполезный ритуал. Мы не можем придать деятельности смысл, рассматривая ее лишь как часть естественной истории» («Последнее слово», 52-53).
Оригинальная интерпретация Витгенштейна демонстрирует эволюцию мышления самого Нагеля. Эта интерпретация показывает значение, которое Нагель придает отказу от плоских редуцированных объяснений и необходимости понимания и аргументации «изнутри» нашей текущей деятельности. При этом Нагель сохраняет свою приверженность строгому метафизическому реализму. Между тем система взглядов самого Нагеля вызывает вопрос, является ли его метафизический реализм таким уж строгим, если предлагается принять некоторые ценности неметафизического нормативного реализма, которые могут служить примером для метафизического реализма.
Ценность и политическая этика
Нагель ратует за нормативный реализм, подчеркивая разницу между реализмом ценностей и реализмом фактов. Этого различения, как опоры своей теории морали, он придерживается во всех своих сочинениях — от «Взгляда ниоткуда» до «Последнего слова»:
«Нормативный реализм — это воззрение, согласно которому суждения о том, что побуждает нас действовать, могут быть истинными и ложными, независимо от того, какими нам представляются вещи. С его помощью мы можем надеяться открыть истину, проникнув сквозь видимость явлений и подвергнув их критической оценке. То, что мы хотим обнаружить, не является каким-то новым аспектом внешнего мира, называемым ценностью, но лишь истина о том, что мы и другие должны делать и желать...
То, что в моем понимании связано с нормативным реализмом, — это не дополнительный набор свойств вещей и событий в мире, но возможность последовательных шагов в развитии человеческой мотивации, которая сможет улучшить образ нашей жизни, независимо от того, предпримем мы эти шаги или нет. Мы начинаем с пристрастного и неточного взгляда, но, выйдя за пределы своего узкого мирка, создав и оценив альтернативы, мы способны создать новые условия мотивации — на более высоком уровне объективности» («Взгляд ниоткуда», 139-140).
Прежде чем приступить к разбору нормативного реализма Нагеля, важно понять его отличие от метафизического реализма Нагеля. Переход Нагеля от метафизического реализма фактов к нормативному неметафизическому реализму ценностей является ключевым звеном, придающим всей системе взглядов отчетливую форму. Различение между нормативным и метафизическим реализмом, которое проводит Нагель, порождает вопрос о том, является ли реализм, занимающийся фактами, структурно сходным с нормативным реализмом, занимающимся ценностями, хоть Нагель и отрицает мнение, что реализм, занимающийся ценностями, должен быть аналогом метафизического реализма, занимающегося фактами. Почему реализм не представить единым благодаря методу и определенным возможностям, которые Нагель признает только за нормативным реализмом? В первую очередь это возможности развития концепций и убеждений, а не только мотиваций, которые улучшат понимание мира и образ жизни, независимо от того, предпримем ли мы для этого какие-то шаги (ибо, учитывая возможность таких шагов, мы можем сказать, что они «здесь» и готовы к тому, чтобы мы их сделали, независимо от того, как именно мы поступим). Это и есть упомянутый нами выше альтернативный реализм.