Добавьте к этому предвзятость, которая присуща всем нам, - желание видеть себя в позитивном свете, как умных, проницательных и все такое, - и станет очевидно, что мы также "эмоционально подкуплены", чтобы верить в превосходство нашего собственного мировоззрения. И мы довольно скромны в этом - если можно так выразиться. Даже полностью признавая свое превосходство, мы все равно позволяем другим иметь собственное мировоззрение, позволяем им узнавать о мире на их собственных условиях, оставляя их в покое, не докучая им и не навязывая им свои взгляды. Это настолько скромно с нашей стороны, что нам следует вручить медаль (не то чтобы мы ожидали ее, при всем нашем смирении). Так что у нас не только самые лучшие карты, но и самые скромные из всех. Надо любить нас.
Если взять все вместе, то не стоит удивляться тому, что все мы считаем, что у нас самые лучшие карты. Мы как бы вынуждены в это верить. То же самое касается и этики. Мы всегда предполагаем, что у нас "лучшая" этика, "высшая" этика, потому что в тот момент, когда мы действительно меняем свое мнение о ней, она становится нашей новой этикой, и мы говорим: "Вау, теперь, когда я даже снова изменил свою этику, несмотря на то что у меня уже была довольно высокая этика, эта должна быть лучшей!" И это предположение заставляет нас считать маловероятным, что кто-то из этих неудачников может иметь этическую позицию, превосходящую нашу собственную. В конце концов, если мы - самый этически здравомыслящий человек из всех, кого мы когда-либо встречали, какова вероятность того, что права животных действительно существуют, если нам - самому этичному человеку - на это наплевать? Так что нет, права животных не могут быть реальностью. В противном случае этичный человек, такой как я, заботился бы об этом. А раз мне нет, то это не может быть реальностью".
Вернемся к картам в целом. Эта линия рассуждений незамедлительно приводит нас к следующему вопросу: Если каждый человек, естественно, считает, что его собственная карта мира - самая лучшая, то насколько достоверно это предположение? Ведь не можем же мы все с полным основанием считать себя правыми?
Что ж, тогда. Вы всерьез полагаете, что этот конкретный человек, родившийся в этом конкретном положении в обществе, в этот конкретный момент истории, имеющий этот конкретный жизненный опыт, с этой конкретной личностью, в этот конкретный момент своей жизни, просто случайно приобрел самое надежное и полезное мировоззрение из всего человеческого опыта? С чего бы это вдруг? Конечно, можно ответить, что у вас может быть самое лучшее мировоззрение, самые лучшие карты для такого человека, как вы. Но, опять же, насколько это вероятно? Кажется, что у всех вокруг вас есть слепые пятна и ошибки в мышлении, слишком размытые представления о вещах, которые они не понимают и о которых вы имеете более четкое представление, вещи, которые ограничивают их и сдерживают их. А к себе это просто не относится?
Дельфийский оракул, как гласит легенда, сообщил, что Сократ был мудрейшим из всех греков. И Сократ пришел к выводу, что это не потому, что он знает больше всех, а потому, что только он один из всех греков осознал, что ничего не знает. Конечно, Сократ тем самым предположил, что у него есть лучшая карта мира: карта вечного удивления и нового познания. Он даже получил ее от самого Дельфийского оракула и поспешил предположить, что одурманенная, бредящая жрица была абсолютно права.
Кажется, что мы не можем избавиться от впечатления, что наши собственные карты мира лучше. И все же, если мы действительно хотим быть "мудрейшими из греков", лучшее, что мы можем сделать, - это, подобно Сократу, предположить, что наша карта мира не так уж хороша, в конце концов. Мы должны видеть сквозь заблуждение уверенности, иллюзию собственной избранности, мираж, что наша особая перспектива просто оказывается наиболее универсальной.
Или, говоря более кратко: мы достигаем универсальности, осознавая свою особенность.
Таким образом, наша девятая заповедь гласит: Сожгите свои карты! Это заповедь, потому что все остальное, что мы делаем, опирается на наши "карты смысла", на наши способы осмысления мира. Вполне уместно предположить, что если чужая карта неверна, то и наша тоже. Но, по крайней мере, мы можем взять на себя обязательство постоянно делать ее менее неправильной.
Довольно удручающая часть этого начинания заключается в том, что с возрастом оно, похоже, становится все сложнее: у молодых людей мозг и сознание более пластичны, и им легче внести фундаментальные изменения в свою карту мира. Но стремление обновить наши карты смысла может быть пожизненным, и, по сути, так и должно быть. Приняв на себя обязательство проявить такую открытость, какой бы болезненной и трудной она ни была, мы можем сделать свою жизнь в зрелом возрасте более интересной и полезной для молодых поколений. Наверное, в этом и заключается глубокий смысл "обучения на протяжении всей жизни".