Когда мы действуем, не испытывая стыда и вины, мы начинаем видеть других так, как они хотели бы, чтобы их воспринимали: с достоинством и уважением, потому что мы можем заметить их сильные стороны и красоту более отчетливо, когда осуждение и презрение уходят с дороги. Если вы хорошо знакомы с собственным стыдом и виной, вам не нужно искать слабые места у других: совершенно очевидно, что каждый человек, которого вы встречаете, тоже более чем немного жалок, и поэтому вашему взгляду больше не нужно выискивать в них такие черты, "раскрывать их", а затем извращенно хвалить себя за это усилие. Вместо этого, рельефно выделяясь на фоне человеческой низости, вы начинаете замечать то, что теперь вас удивляет: их героические качества, их трагедии, их борьбу, их уникальность. И это значительно улучшает ваши социальные навыки - вы спонтанно перестаете искать в других то, что можно презирать и осуждать, и начинаете задавать вопросы, выясняющие, что вы в них уважаете и чем восхищаетесь. Это происходит потому, что на более глубоком уровне вы больше не презираете и не осуждаете себя.
Как вы думаете, что происходит, когда вы видите в людях по-настоящему хорошее? Эти хорошие стороны усиливаются: как в "магическом реализме", вы превращаете чужой потенциал в реальность, встречаясь с другим более чистым взглядом. Добродетели и красота других людей укрепляются, когда их видят и признают (по крайней мере, в среднем, с течением времени). А люди становятся благодарными за то, что вы замечаете их особое величие и драгоценность, их собственную неповторимую форму возвышенной посредственности. Вы совместно создаете лучшее в людях. Это не просто взгляд созерцателя, а взгляд творца.
Настоящая модальность исцеления - это принятие; принятие каждой болезненной эмоции и той функции, которую она выполняла для нас. По ту сторону этого исцеления находится возвышенная посредственность, или, почему бы, не обычное божество? По мере того как вы исцеляетесь, когда ваш участвующий взгляд очищается от осуждения и презрения, вы начинаете видеть достойные версии других людей: нищий становится борющимся героем, который прошел через большее, чем большинство из нас может себе представить; неловкий человек с низким статусом становится отступником-аутсайдером; противный хулиган становится падшим ангелом, чья душа была извращена слишком жестокой и трагичной жизнью, и теперь его можно встретить как достойного противника; гадкий утенок становится лебедем. На самом деле нет ни одного "банального" человека - даже мастурбирующего 14-летнего подростка, - потому что все они занимаются серьезным делом, связанным со смертью, и все они являются выражением разворачивания бытия с момента Большого взрыва, и все они - творцы будущего.
Чтобы встретиться с обычным божеством, вам пришлось пройти путь стыда... и вины. И к своему удивлению, вы увидели, что это хорошо. Значит, и вы хороши.
Седьмая заповедь: Жертвуйте бессмертием
"Жизнь, как говорится, продолжается. Пока однажды не перестанет".
-Пол Купер
"Почему я должен писать для потомков? Что потомство когда-либо сделало для меня?"
-Оскар Уайльд
Теперь я приказываю вам: Не стремитесь к бессмертию. В этой главе мы встретимся лицом к лицу с нашими самыми глубокими страхами, не уклоняясь от них. Я знаю, что трудно напугать читателя вступлением к главе, но теперь, мой друг, пришло время испугаться.
После того как мы составили правильную опись своего стыда и вины и проработали хранилища этих эмоций, хранящихся в нашем теле-разуме, мы можем обратиться к самому страху. Итак, если мы готовы к этому, мы можем начать исследовать свои страхи. Мы проводим время внутри них. Мы общаемся с ужасом.
Террор: Приручить дракона
Поэтому мы обращаем свой взор на ужасы, которые таятся внутри.
Некоторые разновидности буддизма тхеравадана включают в себя практики, предполагающие созерцание гниющего трупа, черепа или нашего собственного хрупкого тела, чтобы научиться смотреть на страх с невозмутимостью. Если вы свыклись с мыслью о смерти, разложении, болезнях и боли, вы с меньшей вероятностью будете пугаться этих вещей, и это может принести определенное чувство свободы. А насколько свободными мы можем быть, если живем в страхе?