Нечто сходное назревает и в Англии, хотя по видимости там тишь и гладь. Но не забылось дикое правление Джона Безземельного в начале 13 века. Этот монарх за шестнадцать лет потерпел три сокрушительных поражения: сначала проиграл войну с Францией за Нормандию, затем - конфликт с папой за контроль над английской церковью, и наконец, разжег распрю со своим народом, который устал терпеть произвол обанкротившегося монарха. Отчаявшиеся англичане предложили трон французскому принцу; король Джон бежал на север, но вскоре умер. Тогда английские патриоты спровадили чужого принца за море, выплатив ему крупную неустойку, а на престол возвели Генриха - малолетнего сына Джона. Теперь мальчик вырос, но оказался безвольной куклой в руках придворных, и наступает следующий акт народной драмы.
В 1215 году побежденный король Джон признал "Хартию вольностей", ограничившую произвол королевской власти. Хартия соблюдается и теперь, англичане сжились с нею, но выяснилось, что ее одной недостаточно. Мало помешать королю совершать "дурные" поступки, надо заставить его творить "хорошие" дела, а для этого нужно контролировать назначение министров и их текущую деятельность. Таковы планы английской оппозиции, негласными лидерами которой стали епископ Роберт Гростест и граф Симон де Монфор. Оба они - не особенно яркие личности, не чета знаменитому рыцарю Вильяму Маршалу и мудрому кардиналу Стефану Лэнгтону, возглавившим обновление Англии в начале века. Но с тех пор значительно выросла политическая зрелость английского общества: священники, бароны, рыцари и горожане привыкли выступать рука об руку и хором диктовать свою волю верхам, при нужде применяя силу.
В 1260-х годах Англию потрясет политический кризис; в итоге родится новый парламент, где выборные рыцари и горожане будут обсуждать государственные дела, требовать отчета у министров. Вновь вспыхнет гражданская война с переменным успехом; Гростест умрет, Монфор погибнет в бою, но их дело победит в новых крепких руках. Новый правитель Англии принц Эдвард Долговязый - сделает верные выводы из ошибок своего отца Генриха и деда Джона, из уроков Монфора. Он станет регулярно созывать парламент, опираться на него в борьбе с магнатами и в военных предприятиях. В обмен на эту поддержку Эдвард привлечет парламент к разработке новых указов и прославится как выдающийся законодатель, "лучший из английских королей". Такова будет вершина английского Средневековья а за ней последует кризис, общий для всей Западной Европы ...
Первые зарницы этого кризиса уже мелькают на восточном горизонте: контакт с монгольской державой выявил индивидуализм и сугубое разномыслие европейцев. Рассмотрим для примера три судьбы: фламандца Виллема Рубрука, венецианца Марко Поло и загадочного англичанина по имени Питер. Доверенный человек "святого" короля Людовика, Рубрук посетил монгольскую столицу как дипломат и разведчик и пришел к выводу: этот мир чужд Европе, близкое общение с ним противопоказано доброму католику. Юный землепроходец Марко Поло приехал в китайскую столицу хана Хубилая чуть позже; он без возражений принял местный образ жизни, стал активным сотрудником Хубилая, провел в Китае четверть века и вернулся на родину лишь на склоне лет. Еще причудливее судьба Питера: жажда приключенний и наживы загнала его в глубь Азии, там он встретился с монголами и вступил в их войско. Англичанин Питер исчез, превратившись в храброго нукера Пайдара, который сделал блестящую карьеру и вернулся в Европу как завоеватель, с монгольской саблей в руке. В 1241 году чешские рыцари разбили при Оломоуце монгольский отряд; англоязычный воевода Пайдар попал в плен к изумленным единоверцам и был казнен. В Ватикане сохранилось письмо папского легата с сообщением об этом инциденте ...
Перенесемся теперь в Восточную Европу, где социальный кризис уже наступил, ускоренный монгольским ударом с востока и натиском крестоносцев с запада. Старый порядок не сумел защитить себя и рухнул. Почему так вышло?
Автору "Слова о полку Игореве" бесконечные войны среди русских княжеств в конце 12 века казались простыми распрями князей; но в этом он ошибся. Соперничество торгово-ремесленных городов исподволь разрушало непрочное единство бывшей Киевской Руси, и к началу 13 столетия жители Владимира и Ростова, Киева и Чернигова, Полоцка и Смоленска слишком часто смотрели друг на друга как чужаки-конкуренты, а князья нередко были простыми наемниками боярско-купеческих партий. Заметим, что так же вели себя тогда граждане Флоренции и Пизы, Генуи и Милана - но тем не грозит ни монгольская сабля, ни меч крестоносца. Русь же оказалась между двух огней; и если Новгород с его огромными ресурсами и многочисленным активным населением уверенно сдерживает натиск ливонских рыцарей, а на юге галицкий князь Даниил столь же успешно отражает венгерских феодалов, то монгольской военной машине Русь не может противопоставить ничего равноценного. Где же выход, и что можно спасти в этой ситуации? В 125О году этого еще никто не знает, хотя немало лидеров пытаются воплотить различные политические программы, опираясь на разные социальные силы. На общем фоне выделяются три могучие противоречивые фигуры: князья Даниил Романович Галицкий, Александр Ярославич Невский и Миндовг Литовский.
Даниил - старший из них; он рано остался сиротой, пережил усобицу боярских партий в Галиче и еще при Калке в 1223 году впервые скрестил оружие с монголами. Та катастрофа многому научила юного князя, и он сделал свой вывод: пока монгольская армия непобедима, нужно любой ценой сохранять "худой мир" хотя бы на западной границе. Для этого надо сочетать мощные удары по агрессорам-католикам с тонкой дипломатией - надо постоянно заигрывать с римской курией, соблазнять ее перспективой церковной унии православных и католиков. Трудно расчитывать на помощь с запада, но пусть хоть не мешают! Ради этого Даниил в 1254 году примет королевскую корону из рук папского легата, то есть он станет "полноценным европейским монархом", а в отношениях с монголами будет предельно покладист на словах и достаточно незавим в текущих делах. Эта тактика успешна, пока жив ее автор; но после смерти Даниила Галицкая держава распадется на уделы и будет постепенно поглощена католическим королевствами Европы и молодой, бурно развивающейся Литвой.