Дмитрий Кашканов
13-13-13
Это был почти такой же рейс, о каком пел Розенбаум в песне о "Черном Тюльпане". Тринадцатого декабря, в тринадцать ноль-ноль, приняв на борт тринадцать пассажиров и гроб с покойником Ташкентский Як-40 взял курс на Ургенч. Рейс оказался заказной. Неожиданный. Незапланированный. Кто же горе планирует?
Зато подвернувшийся рейс оказался очень удобным для выполнения заключительного проверочного полета на вводе в строй молодому капитану. Ввод из-за зимних непогод и недостатка инструкторов несколько затянулся. Мусолили нововводящегося уже месяца три. Да и проверочный полет ему запланировали только на конец декабря, под новый год. Даже подшучивали, что можно слетать заключительную проверку и сэкономить на подарке. Командирство уже само по себе подарок. Да и обмыть новые погоны проще, совместив процесс с Новым Годом.
А тут, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Экипаж собрали быстро.
Молодой КВС[1] Ринат, высокий, тощий, порывистый в движениях и желаниях. Бортмеханик у него – Жан, еще более высокий, но крепкий и уверенный в себе мужчина. И я – второй пилот. Проверяющим полетел сам комэска![2] Опытный командир, умный, предусмотрительный. Ему сорок с небольшим. Нам двадцатипятилетним он казался почти пожилым.
До Ургенча дошли без приключений, ветер оправдался, топлива оказалось как раз, погода в аэропорту прибытия тоже не сложная. Так, облачность на пятистах метрах, да небольшой боковичок[3] на посадке.
Ринат, желая показать себя спокойным надежным капитаном, решил снижаться немного загодя, чтобы перед входом в глиссаду иметь запас километра два-три на гашение скорости и выпуск закрылков. Но от усердия немного перестарался и занял шестьсот метров высоты километров за десять до расчетной точки. Все бы ничего, да на этой высоте мы оказались в слое плотной серой облачности. Легкий Як стало ощутимо побалтывать.
– Ну Ренчик, ты скажи, ну за каким ты нас привез в эти облака? – комэска, наклонив голову, посмотрел на напряженного и ответственного командира, – Надо было с удаления шестьдесят не двадцать влево брать, а и пятнадцати бы за глаза хватило. Ты когда будешь летать самостоятельно, учти это. На рожон не лезь, но и не размазывай полет.
Ринат тяжело вздохнул на справедливую критику и подвернул самолет на пару градусов, чтобы не уходить с курса.
Комэска, сидя вполоборота и положив правую руку на козырек приборной доски, продолжил наставлять будущего капитана тонкостям летной работы.
За неимением сидячего места в маленькой кабине Яка, я стоял за бортмехаником и скучно созерцал серую пелену за окнами и быстро нарастающий колючий лед на стеклоочистителях.
Ба! Вот это лед!!! Ну надо же какой сильное и быстрое обледенение! Машинально посмотрел на боковой пульт справа от своего законного кресла, на котором теперь сидел комэска. Как там противообледенительная система? Включена? Светятся три надежные зеленые звездочки?
Не светятся... Что это они? Или я не туда посмотрел?
Я перегнулся получше и убедился, что тумблеры стоят на ВЫКЛ и лампочки не горят.
Соблюдая некий пиетет к власти и как бы не указывая на ошибку, я, тыча пальцем на большие гребни льда, сказал:
– Товарищ командир, обледенение!
– Включить ПОС![4] – скомандовал Ринат.
Комэска, мельком глянув в окно, прошипел: – Ч-ч-черт! – и одним движением включил ПОС двигателей и крыла.
Я не успел облегченно вздохнуть от удовлетворения своим своевременным советом, как сзади послышалось громкое "Блююппп!!!" и механик доложил: – Отказ второго двигателя!
После включения ПОС лед, в изобилии скопившийся на воздухозаборнике и лопатках двигателя отлип и сорвался в компрессор, моментально как заглушкой заперев мотор. Двигатель подавился льдом и встал.
Ринат как на тренажерной тренировке дал команду увеличить режим работающим для поддержания скорости.
К этому моменту до глиссады оставалось с километр. Глиссадная стрелка уверенно двинулась к центру навигационного прибора.
Комэска вышел на связь с "Посадкой" и доложил, что "На шестьсот метров, подходим к глиссаде, отказ среднего двигателя".
Ринат отработанно и ни проявляя никакого волнения, захватил глиссаду и начал снижение.
– В глиссаде, шасси выпущены, к посадке готов! – доложил на землю комэска.
На пятистах метрах высоты вывалились из облачности. Впереди показалась мокрая черная полоса. Самолет уверенно шел строго по курсу и глиссаде с положенной скоростью и правильно выпущенными закрылками.