Поручик, ничуть не растерявшись, назвал по имени всех офицеров банды и самого начальника банды, которых знал из показаний уже захваченных мятежников, а себя назвал унтер‑офицером. Пан, совсем запутавшись, долго смотрел на него, да и говорит: «Действительно, припоминаю, вы не пан ли Жаботинский?» Поручик подтвердил его догадку и всеми силами начал располагать его к себе. Поговорили они о несчастной Польше, о проклятых москалях, о разбитой банде, а под вечер завели откровенный разговор, в котором пан выложил, где спрятаны оружие, порох, съестные припасы и другие принадлежности банды, и все это впоследствии было найдено.
– Лихо! – изумился Колотов. – И где же вы, Михаил Николаевич, такой талант нашли?
– В Новогеоргиевской крепости Плоцкой губернии. Талантлив чрезвычайно, хотя и слишком языком молоть горазд. Буду рекомендовать его в столицу. А заприметил я его после того, как из Плоцка один за другим пошли рапорты об успешных разгромах банд. Заинтересовался я этим делом, и выяснилось, что большинство успехов по выявлению банд, отысканию мест склада оружия, пороха, съестных припасов, одежды и других вещей, принадлежавших мятежническим отрядам, на счету унтер‑офицера Буланцева. Пострел, выезжая на задания, с отрядами войск или отдельно от них, одевался в польскую мятежническую форму и, отделяясь от отрядов, ездил впереди, один, иногда версты две или три впереди. Встречаясь с небольшими мятежническими отрядами и даже с целыми бандами, он, не теряя присутствия духа, здоровался с начальником, представлялся унтером такой‑то банды, отправленным с поручением. Говорит он на польском, как на родном, и местные закономерно обманывались на его счет, принимая за своею брата.
– Да, удалец, такого нужно поощрить. Куда вы его прочите?
– К Игнатьеву.
– К Лисьему Волку? Не пожалеете?
– Михаил Игнатьевич, я уже не молод, и неизвестно, сколько мне еще отмерил Господь на этой грешной земле. Вы можете называть меня старым дураком, но когда твой конец уже виден – мир начинает представляться в совсем другом свете. Вся та мишура, вокруг которой так долго кружилась твоя жизнь – мундиры, награды, должности, – исчезает, оставляя только то, что действительно важно. И пока моя протекция еще чего‑то стоит, я хочу помочь тем, кто уже сейчас понимает то, что до меня дошло только на старости лет.
– О чем это?
– О том, что когда ситуация требует, нужно действовать твердо и не слушать ничьих увещеваний. Делай что должно, свершиться чему суждено. Мягкость в деле наведения порядка губительна. Вот возьмите Горчакова, предыдущего наместника Царства. Вы его наставление военным начальникам читали?
– Не имел такой чести, – ответил собеседник Муравьева.
– А я вот имел. И написано там дословно следующее: «Держать себя с приличною гордостью, не давая вида, что подобное положение дел унижает их значение». Это наставление было объявлено по случаю жалоб на то, что жители‑поляки, при встрече на улице с нашими военными, невзирая на звание, нарочно задевали и толкали их, харкали и плевали в спину. И к чему это привело? Чем меры правительства были снисходительнее, тем поступки бунтовщиков были нахальнее. Любая мера правительства, направленная на восстановление спокойствия, тишины и порядка, выставлялась поляками в виде насилия над ними. Всякое бесчинство, гнусность, публичное оскорбление, наносимое русским, оправдывались, по‑иезуитски, патриотизмом и стремлением к свободе.
Мы никогда не сможем искоренить возможность польского восстания без отыскания и усиления в Царстве элементов, сколько‑нибудь нам родственных, если не по крови, то духовно. Такой элемент составляет польское крестьянство, все отличие которого от русского состоит лишь в языке и вере, в остальном же оно неотличимо от нашего. Искореняя враждебные русскому духу силы – польское панство и католическое иезуитство, поощряя силу дружественную – крестьянство, только так мы добились усмирения мятежа.
И для России тоже нет другого пути; если сейчас не опереться на крестьянство, через пару десятков лет мы увидим мятеж уже не польский, а русский.
– Не дай нам Бог, – проронил Михаил Игнатьевич, снова посмотрев на тело ксендза, – не дай нам Бог.
[1] Родовая усадьба князей Барятинских (дворцовый комплекс «Марьино») действительно находилась непосредственно под Курском – в селе Ивановском Рыльского района Курской области.
[2] Здесь и далее при описании дореволюционного Курска использованы работы историка‑краеведа В. Б. Степанова.
[3] На самом деле анекдот был написан Достоевским в своих воспоминаниях.
[4] Реальная история из жизни генерал‑лейтенанта Дена.
[5] Именно таким грубым, но оригинальным образом Ден «ушел» в отставку одного из своих бездарных подчиненных.
[6] Так в народе называли едва не утопленного Деном пристава, которому он впоследствии оказывал всяческие милости.
[7] Король умер! Да здравствует король!
[8] Для придания повествованию большей реалистичности при написании этого отрывка был частично использован текст подлинного письма А. Ф. Тютчевой к ее сестре Екатерине от 12 апреля 1865 года, описывающего последние часы жизни Николая Александровича.
[9] Николай был очень любим своими родными, в семейном кругу его звали Никса.
[10] Саша – это известный нам по нашей истории Александр Третий. Бывший вторым сыном Александра Второго, он стал сначала наследником, а затем и императором после смерти своего старшего брата Николая.
[11] Детские забавы и быт царской семьи воссозданы на основе книги Йена Ворреса «Последняя Великая Княгиня», написанной на основе воспоминаний Великой Княгини Ольги Александровны.
[12] Оба описанных выше проекта реформ действительно существовали.
[13] Согласно распространенному мнению, продажа Аляски была совершенной глупостью, – сумма, вырученная за продажу русской казной, была ничтожно мала, особенно если учесть, что спустя тридцать лет там было найдено золото. Однако Российская империя не имела практически никакого влияния в том регионе, и в случае любого конфликта с северными штатами Америки эти земли было легко потерять. Кроме того, на хоть какое‑то мало‑мальское освоение этих земель уходили довольно большие суммы денег, в то время как казна была истощена недавно проигранной Крымской войной.
[14] Автор в курсе, что Клондайк находится на территории Канады, неподалеку от границы с Русской Аляской, но нашему герою простительно не знать такие мелочи.
[15] Подоплека истории с грузинской княжной дана по мемуарам С. Ю. Витте.
[16] В парадном костюме (фр.).
[17] Факт из книги «Военные и свитские титулы и мундиры» Л. Е. Шепелева.
[18] Разглагольствовал – (фр.).
[19] Д. Н. Блудов действительно был одним из основателей и активных членов литературного кружка «Арзамас».
[20] Н. П. Игнатьев поступил на дипломатическую службу в 1856 г. в качестве военного атташе в Лондоне. Был отозван из Англии из‑за того, что при осмотрю военной выставки «по рассеянности» положил в карман английский ружейный патрон новейшего образца.
[21] Сергей Кара‑Мурза «Манипуляция сознанием».
[22] Н. С. Лесков имеет в виду Павла Семеновича Усова – редактора «Северной пчелы», газеты, где писатель публиковался.
[23] Газета «Северная пчела» была негласным политическим и литературным органом III Отделения и курировалась лично Бенкендорфом, а за ним Долгоруким. Теперь же руководство газетой перешло к Игнатьеву.
[24] «Записки из Мертвого дома» – произведение Федора Достоевского, состоящее из одноименной повести в двух частях, а также нескольких рассказов; создано в 1860–1861 годах.