Человеку несведущему такое занятие может показаться занимательным, однако хочу сказать, что это был тяжелейший труд. За световой день я в среднем тратил около 5 таких бочек, каждый раз набирая в них воду из колодца-журавля. Если я за один день уничтожал 10 сусликов, то это считалось хорошим заработком, так как один суслик стоил копейку. Для меня, мальчика, это был настоящий капитал. Таким образом, я с самого детства был приучен к тяжелому крестьянскому труду. Все заработанные деньги я отдавал маме. На собранные деньги она покупала мне одежду для школы.
В весеннюю пору мне нередко приходилось у помещиков вместе с другими работниками вести борьбу с сорняком на поле. Это был тяжелый труд, так как приходилось вырывать колючий сорняк голыми руками.
Кроме того, я помогал родителям по хозяйству, летом собирал лебеду для прокорма нашего поросенка. Хочу сказать, что на Украине, наличие в хозяйстве свиньи еще не говорило о благополучии ее содержателей. Даже самая бедняцкая семья могла позволить себе держать поросенка, однако кормить его приходилось не картошкой и зерном, как у богатых, а лебедой.
Советская власть наделила нас землей по две десятины на душу (за счет помещиков). Позже в нашем хозяйстве появились корова и лошадь.
Что касается воспитания детей, то отец был строг. Он наказывал за проступки, за невыполнение какой-либо работы. Брал в руки кнут, кончик которого был хотя и тоненьким, но так ожигал по спине, что пропадало все желание не слушаться. Руки отец никогда не распускал. В основном доставалось мне и старшему брату, младших не трогали. Мама всегда заступалась за нас.
Запомнился один случай. У нас многие крестьяне выращивали табак. У одного из них, деда Федора, был небольшой надел земли с табаком, отличавшимся очень высоким качеством. Ночью он его сторожил от воров. Махорка была дорогая, поэтому иногда крестьяне табак «занимали» у своих соседей.
Как-то утром к нам пришел дед Федор и говорит моему отцу: «Твой сын воровал у меня табак». Это было при мне. Отец взглянул на меня очень строго, было видно, что он был сильно расстроен. Я очень испугался. «Ты воровал?» — спросил он. Я ответил: «Ни сном, ни духом. Я не могу знать, где их табак». Дед Федор настаивал: «Нет, он врет». Тогда отец мой сказал: «Вы идите, я его накажу». Я помню, отец наказал меня солдатским ремнем как никогда. Даже мама не могла заступиться за меня. Не понимаю, как я выдержал.
Прошло немного времени, как снова пришел дед Федор и говорит отцу: «Савва Андреевич, прости, пожалуйста, сына твоего не было, не виновен он». И перечисляет имена тех, кто воровал. Отец страшно разволновался и заплакал. И потом всю жизнь просил прощения у меня, что побил ни за что. Это я помню до сегодняшнего дня, и мне становится ужасно жаль отца.
Спиртное отец употреблял весьма умеренно, несмотря на свое крестьянское происхождение. Да и возможности, я полагаю, не было.
Когда я пошел в школу, для семьи возникла большая проблема, так как меня нужно было обуть и одеть. У нас в селе было две школы. Мне повезло, я хоть и попал в школу, которая была дальше от моего дома, но она была лучшей. Возглавлял эту школу Илларион Никифорович Бирюков, очень высокообразованный человек. Он был из обедневших дворян, демократично настроенным человеком. К нему попасть в школу было весьма проблематично. Но моя мама упросила его, и я был зачислен. В это время отца уже с нами не было, он был на фронте. Шла Первая Мировая война.
Я успешно окончил 1-й класс, пошел во 2-й и ходил в школу до заморозков. Тут моя учеба закончилась по банальной причине — у меня просто не оказалось зимней обуви, и я всю зиму просидел дома. На третий год я снова пошел во 2-й класс.
Во время моей учебы батрачил мой старший брат Иван. К этому времени он успел окончить три класса, но страшно не любил школу из-за своей учительницы, злобной женщины, применявшей к ученикам телесные наказания. Поэтому учеба моего брата была непродолжительной.
Как я уже говорил, несмотря на бедность, мой отец и дед были грамотными людьми. Что удивительно, мама моя была неграмотной, хотя и происходила из зажиточной семьи. Но это вполне объяснимо. Она являлась самой старшей из детей, и вся работа по хозяйству была на ней. Да и не было принято давать девочкам образование.
Будучи неграмотной, моя мама, Анастасия Федоровна, как могла, помогала мне овладевать азбукой. Некоторые буквы она все-таки знала, рисовала на бумаге большую печатную букву «А» и говорила: «Это кровля от крыши». Буква «О» — бублик, буква «С» — половина бублика. Она всегда говорила нам: «Учитесь, чтобы не крутить хвосты быкам». Означало это следующее. Чтобы поднять лежащих быков, которые были только у помещика, надо было крутить им хвосты.