Отец вынужден был поехать в больницу, где ему нос забинтовали. Как напоминание об этом случае, у отца на носу осталась горбинка.
Так дед и не женился на Калине, а женился на другой женщине. Мы ее все очень полюбили, она была доброй, относилась к нам с вниманием. Почему-то я был ее любимым внуком.
В Сурско-Михайловке новые родственники нас с мамой приняли хорошо. Там было двухклассное земское училище. «Губернатор» нам сказал, что директора училища зовут Алексей Маркович и он его знакомый. Я даже не исключаю, что «Губернатор» предварительно поговорил с ним обо мне.
Мы пошли к директору. Мама с Алексеем Марковичем побеседовала, попросила принять меня в училище, показала похвальный лист. Алексей Маркович был очень любезен, посмотрел похвальный лист и сказал: «Молодец». Потом он спросил: «А где же он будет жить?» Мама моя, предполагая возникновение подобного вопроса и обдумав его заранее, сказала: «Я думаю, что у «Губернатора». Алексей Маркович, видимо, чувствуя, что вопрос будет решен положительно и с кое-какой выгодой для него, в конце концов сказал: «Что ж, я готов принять его». Затем он объяснил, когда начинается учеба, какие учебники будут нужны. Я записал в тетрадке названия учебников. Напоследок он сказал: «1-го числа — учеба».
Мама тут же принесла двух уток, которых заблаговременно захватила с собой. Алексей Маркович взял их и поблагодарил ее.
Мама сообщила «Губернатору», что меня приняли в училище, и спросила, можно ли будет мне у них пожить. «Губернатор» задумался, потом сказал: «Я думаю, что да».
Спустя десять с лишним лет я заезжал в Сурско-Михайловку. Я подъехал к дому «Губернатора», но соседка сказала, что они тут уже не живут. На мой вопрос, где они сейчас, она ответила: «Не буду рассказывать». Я подумал, что их раскулачили, ведь наши родственники были богатыми людьми. Поэтому я не смог поблагодарить их за то, что они меня в свое время приютили.
Возвращаясь к моей учебе в училище, хочу отметить один случай. В середине первого учебного года Алексей Маркович собрал всю школу и сообщил: «У нас радостная весть. По нашему ходатайству наш отличник Сережа Бельченко начнет получать с нового учебного года стипендию в размере 120 рублей». Это была годовая стипендия, что в те времена было неплохой поддержкой. Я был стипендиатом земской уездной управы, один на всю школу, по ходатайству Алексея Марковича. Он знал, что я был из бедной семьи.
Все летние каникулы я работал дома, помогал маме по хозяйству и периодически ходил на поденную работу к помещику. Второй год я жил опять же у «Губернатора». Я не думаю, что мама платила за мое проживание, поскольку он был богатым человеком. У него работало 6 военнопленных немцев и венгров. Тогда правительство делало так — дабы не кормить пленных, отдавало их помещикам и кулакам, где они работали и кормились. Я подружился с этими военнопленными, разучивал и распевал с ними песни. Все пленные понимали русский язык, а некоторые вполне прилично разговаривали.
Мой старший брат Иван, проработав к этому времени 2–3 года в Соленом в кооперативной лавке мальчиком на побегушках, устроился продавцом в кооперативный магазин в Сурско-Михайловке. В таких магазинах крестьяне могли покупать все необходимое для семьи и для хозяйства. Брат тоже жил у «Губернатора».
В конце октября 1917 года приехали из Екатеринослава (ныне г. Днепропетровск) двое моих соучеников по двухклассному училищу и зашли ко мне в школу. Они к тому времени уже учились во вновь созданной украинской гимназии в Екатеринославе и предложили мне поехать с ними и поступить в эту гимназию. Обнадежили, что это возможно.
Классическая мужская гимназия № 1 находилась на Соборной площади в Екатеринославе, и там учился один из моих друзей детства, впоследствии профессор Ленинградского горного института Николай Константинович Морозенко. Я ему очень завидовал, а тут появилась такая возможность стать гимназистом. Надо сказать, что в эту классическую гимназию, где учился Николай, принимали детей только богатых родителей, и мой друг — крестьянин-середняк — оказался там единственным, так как был талантлив и его рекомендовал туда хороший знакомый отца, какой-то ученый.
В Екатеринославе была еще частная гимназия, которой заведовали две сестры-немки Биттнер. Там, кстати, обучалась и моя будущая супруга. Ее отец был земским врачом, и для их семьи такое обучение самой младшей дочери было возможно.
Я очень обрадовался предложению моих знакомых и согласился с ними поехать. Рассказал об этом своему старшему брату. Иван мне резонно возразил: «А где ты будешь жить?» Я сказал, что при гимназии имеется общежитие. Подумав, брат не стал возражать и дал мне немного денег. Документов у меня никаких не было.