Снова продолжили путь.
Если бы у них были мачете, то прорубаться сквозь заросли было бы не так тяжело, но у них не было мачете и препятствия, как разлапистые, колючие листья саговников или лапник молодых секвой приходилось раздвигать руками. Руки у всех уже были покрыты ссадинами. Особенно худо пришлось водителю, в его гавайской рубахе. Их отмечали не только царапины от веток, но и комары, рассматривали великие пространства голой кожи, как широкий обеденный стол. Лысина профессора постоянно становилась бархатной, от насиженных комариных тел. Он тщетно их сгонял, они всё равно продолжали туда приземляться.
После цератозавра в оба глядели усерднее. Сержант продолжал оборачиваться, рассматривал их пройденный путь внимательно. Ему всё мерещилось, что кто-то идёт за ними попятам, но вероятно, это была только навязчивая паника, навеянная случайным взглядом глупого ящера. Ведь правда же, он глуп, и, разумеется, за свои поступки не отвечает. К тому же, у него имеется глаз и на другой стороне головы, покуда тот глаз смотрел на землю, бог весть по каким причинам, другой, в это время, повернулся к верху, поверх человеческих голов. Сержант старался утешить себя такими отговорками, но неприятное чувство увязалось и бурило спину жгучим преследованием чужого, хищного взгляда...
Что это… профессиональное чутьё… или навязчивое надумье от страха?
- Ой, бабочка! – вспыхнула девушка.
Действительно, им на перерез порхала большая цветастая бабочка. Бабочка была не просто большая – очень большая и тяжёлая, и полёт ей давался с трудом. На её крылышках ярко выделялся узор напоминающий глаз, и в целом, она была такой же бабочкой, как и те, что зовутся павлиньим глазом и будут жить сто пятьдесят миллионов лет спустя.
- Красива, - подтвердил доктор Пермский, - но это не бабочка.
- А что же?
- Каллиграмматида. Они лишь внешне похожи на бабочек, но относятся к другому таксону, в личиночной стадии они хищники, в отличие от прожорливых гусениц вегетарианцев, из которых превращаются наши бабочки. После появления цветковых растений, а это произойдёт лишь через несколько десятков миллионов лет, иже в меловом периоде, каллиграмматиды вымрут и вот как раз их заменят настоящие бабочки, которых знаем мы. Такое поразительное внешнее сходство обусловлено обитанием в сходных условиях, то есть относящихся к одной экологической гильдии. Например, бабочки питаются нектаром цветов, и каллиграмматиды питаются нектаром или пыльцой, но не цветов, цветы ещё не появились, а каких-то местных хвойных деревьев. Это называется конвергентной эволюцией. Подобный феномен встречается часто. Вон, кстати, лианы, а вовсе не лианы, в нашем понимании, а разновидность папоротника, который дорастает до самого верха и лишь там, на кроне деревьев, распускает свои листья. И плюш, что свисает с веток, он никогда не цветёт, ибо это вовсе не плюш, а тоже форма древнего папоротника. Живя в очень похожих условиях, растения и животные принимают похожие формы. Сейчас, в Юрском периоде – господство голосеменных, в основном хвойные и папоротники, но через несколько десятков миллионов лет появятся первые цветковые и начнут менять ландшафт, но и они станут занимать те же биологические нищи, что и их предшественники голосеменные и принимать их внешний вид. Да вот, например, видите это дерево, у него ещё листочки напоминают зелёные сердечки - это Гинкго, по крайней мере, его древняя разновидность, и оно очень похоже на наши лиственные деревья. Да, оно с листьями, и даже его плоды напоминают оранжевые вишенки, хотя относится гинкго к хвойным и родственник ёлкам. Но на самом деле это лиственные деревья похожи на гинкго, так как гинкго появилось на добрых сто миллионов лет раньше. Вот такие курьёзы встречаются в мире природы…