А ящеры, тем временем, уже топали по колено в воде, приближались к косе, с шумом разбрызгивая воду. Несчастные мальки каплями разлетались по сторонам, креветки сходили с ума, мечась между столпообразных ног, а донные рыбы просто припечатывались ко дну. С увесистых висячих животов с шумом стекали целые ручьи. Большое стадо Диплодоков, способное всем своим мясом накормить любой крупный город и прилегающие к нему окрестности, шумно выбиралось на мелководье, перегораживая рукав дельты живой плотиной
- Стойте, стойте! – взмолился старичок. - Сил моих больше нет!
И не дожидаясь реакции остальных, доктор остановился. Он согнулся пополам, пошатываясь, отплёвывался длинными слюнями и натужно, хрипло дышал, растирая рукою грудь. От перенапрягу и сбоя дыхалки, он едва сдерживал позывные рвоты.
- Чего встали?! - заорал парень. – Бежать надо!
– Не надо бежать, всё равно не успеем, - просипел доктор.
- Чё? Не успеем? Давай, давай, потом отдохнёшь!
- Не могу я, молодой человек, - с хриплым вздохом провыл доктор и картофельным мешком плюхнулся на песок. – Дайте отдышаться!
- Чего? Чего? Да что же это?! Что это за фигня такая?! – закричал парень.
- Какая? – не понимая переспросил доктор.
- Что значит, какая? Что значит, КАКАЯ?! – орал парень. – Это офигенная фигня! Самая фигнявая! Вы что? Не врубаетесь? Если мы не сейчас не успеем, то застрянем здесь до потёмок! Потом начнётся прилив и тогда что?! Куда нам тогда?!
- Не беспокойтесь, молодой человек, что-нибудь придумаем… - успокаивал его доктор. Он дышал как старый паровоз и рассеянно озирался по сторонам, методично шарил по карманам чего-то там выискивая и несмотря на то, что карманы были уже по десять раз тщетно ощупаны, он не останавливал упрямые поиски. Старик взмок, рубашка прилипла к телу, крупные капли пота набухли на его лысине, забавный чубчик мокрой медузой приклеился ко лбу. Его раскрасневшаяся голова блестела под солнцем и казалась раскалённой комфортной, готовой для поджарки яиц. Доктор стряхнул с головы пот рукою и продолжил рыться по карманам. Парень, чавкая босыми ногами по мокрому песку, возбуждённо ходил взад-вперёд, как посажанный в клетку волк. Сержант опустил котомки на песок, стоял, наблюдал, думал.
Успели бы? Скорее нет, доктор прав. Нет, стопы ящеров ещё не коснулись голого песка, но уже стал очевидным просчёт беглого расчёта. Колонна ящеров надвигалась слишком широким фронтом. Люди, даже сломяголовым спринтом, сумели бы добежать лишь до его середины, и потом динозавры просто обступили бы человечков со всех сторон, не выпуская из захлопнувшей мышеловки. Случилась бы та же ситуация, что со львом, вышедшего наперерез галопирующим антилопам. Только антилопы тут размерчиком во сто раз больше.
Но до парня это ещё не доходило. Парень ещё кипел.
- Все наши беды только из-за него, из-за его дурацких советов, из-за его, нафиг, никому ненужных, пояснений, из-за его немочи на самые элементарные действия! – орал он. – Ведёт себя, словно бедная овечка! Посмотрите на него - самый пострадавший из всех нас, старый, немощный! – паясничал парень. - Так и выклянчивает себе жалость, а сам, судя по всему, и не страдает угрызением совести, не признаёт, что все наши беды только из-за него, из-за его халатности, из-за его грёбаной науки, из-за его грёбаной машины времени!..
- Эй, пацан, ты чего разорался?! Харе шерстить! – рявкнул сержант.
- Нет, нет, Юра, пусть спускает на меня свою ярость. Он прав, - прошептал доктор, прижимая руку к сердцу, словно пытаясь удержать разрывающуюся в тяжёлой отдышке грудь.
- Да в зубы этому шмаркачу дать! – лязгнул водила.
- Нет, не надо никого бить, - запротестовал доктор. - Он прав. Я действительно виноват, я настроил этот компьютер, я открыл коридор. – Доктор глубоко вздохнул. - Понимаете, струсил я, испугался пистолета, за свою никчёмную жизнь испугался. И теперь из-за меня, вы рискуете своей жизнью. - Он снова помолчал, набирая воздуха. - Возможно, меня следует за это наказать, презрением, потаканием, постоянным напоминанием о моей ошибке, всеми теми уничижительными приёмами, которые в ходу у человеческого общества. Как хотите. Вы браво заметили, молодой человек, я стар и немощен, мне тяжело идти, я с трудом поспеваю за вами и, на ваш взгляд, являюсь обузой, но всё-таки, несмотря на моё фиаско, я хотел бы ожидать уважения к моему возрасту. Однако вам, верно, поминутно хотелось слышать от меня слова раскаяния? Ну что ж, извольте: признаюсь, что плюс к моему приличному возрасту и телесной слабости, я всё же всю дорогу помню, и страдаю от того, что во всём сам виноват. Пусть я не злоумышленник, но я стал вынужденным соучастником, а теперь на моей совести лежит ответственность за ваши жизни. Вон, товарищ сержант был любезен нести мою долю консервов, сжалился над стариком, снял с меня ношу, спасибо ему, но вот ответственность ноша не менее тяжёлая, и её, к сожалению, на другие плечи я переложить не могу, - сказал доктор. Он очень нервничал, продолжал страдать отдышкой и обильно потеть. Его рука застряла в нагрудном кармане рубашки и отчаянно ковырялась там. – Чёрт побери, куда я положил свой носовой платок? Юра, не сунул ли я его случайно в свой пуловер? – в итоге буркнул Доктор.