- Это что за хрень? - выпалил сержант.
Он вгляделся в темноту, туда, куда ещё досягал напряжённый глаз. Там бледный свет луны осыпал белесым маревом поляну ребристых опахал, застывших в сонной летаргии пышной растительности, которой тут, в декабрьские морозы совершенно не к месту. Рядом по пбе стороны громоздилось что-то крупное, но совершенно чёрное, нето молодые плодовые деревья, нето кустарник. А дальше за поляной – тьма, смоляная, непроглядная.
- Смотрите, - сказал студент и пнул ближайший лист папоротника моском ботинка.
С папоротника слетел и замельтешил в конусе света рой мошек.
- Я и раньше заметил, что на свет габаритов слетаются мошки. Они бились об фары. – Студент махнул куда-то в хмарь. - А там дальше лес. Слышите вопли? Я думаю, это тропический лес. Обычно фильмы о тропиках такими вот воплями сопровождаются.
Те странные звуки, что доносились из темноты и в правду можно было бы принять за песнопения сверчков, лягушек и ещё кого-то. Звуки дикие, громкие, жуткие. Хотелось верить, что так душераздирающе вопят действительно сверчки и лягушки, а не алчущие чудовища, учуявшие запах человечины.
- Как это понять? - спросил парень. - Тут ещё зима, - он кивнул на заснеженный асфальт, - а тут уже лето.
- Не знаю, пацан, - буркнул сержант. – Я тебе только одно могу сказать, что я не люблю, когда зима так резко переходит в лето.
- Може и впрям земная ось с места сошла, и планету крутануло так, шо блювати хочется? – неуверенно предложил водитель.
- Угу, и наш пятачок земли по инерции через пол планеты занесло в тропики, - сострил парень.
- А ты мне тогда по-умному объясни, что всё это значит?
- Я те что, Сократ? - огрызнулся парень.
Сержант придирчиво покосился на парочку, спросил:
- А ещё варианты есть?
- Может инопланетяне выкрали? – предложил водитель.
- Ну. Телепортировали! - подьязвил парень. - Мы им только даром сдались.
- А что-нибудь приземистое в голову не приходит? – снова спросил сержант.
Парень пожал плечами.
- Может это чья-то нехорошая шутка, - предложил он. - Такая шуточка, с неприятной поддевкой, чёрненький юморок, со встроенным экспериментом в стиле «Пилы»? Помните, был такой фильм? Напичкали нас транквилизаторами и сюда.
На конус света стали слетаться подёнки. Гулко стрекоча, спикировала на подёнок тяжёлая стрекоза. Нет, тут не только сутки сменились, тут сменилось полугодие. Вот, они стоят на обледенелой дороге, тут ещё зима, тут клочок вчерашнего дня, а сделаешь шаг, и ты войдёшь в лето, в неведомый экзотический мир. А ведь парень предложил дельную мысль. Их выкрали и переправили на другой конец земли? Если так, то хотелось бы верить, что с хорошими намерениями, например, всунули в извращённый вариант конкурса «Последний герой». Трудно вообразить, сколько труда подготовки и секретности стоила бы такая операция, не считая колоссальных финансовых затрат, и главное иметь уверенную готовность встретить боевой удар адвокатов потерпевших сторон, когда их милая шутка будет разоблачена. Или барыш от просмотров и телерейтинг оправдывает средства и судебные мытарства? Из пяти человек они делают дураков, но зато вся страна будет потешаться. Оно того стоит.
- Кулисы это всё! - прошипел сержант. – Декорации.
- Угу, - подхватил парень. – «Розыгрыш». А кругом камеры и микрофоны. Смотрят на нас, веселятся.
- А насекомые? – усомнился водитель.
- В ботаническом саду, в оранжерее тебе любых насекомых напустят, - ответил парень.
- Если это так, то скоро кому-то будет не до смеха, - прорычал сержант.
Он подался вперёд. Напрягая зрение, он всматривался в непроглядную ночь, на то огромное чёрное нечто, что окружало их высокой стеною от того места, где терялся во тьме последний видимый папоротник и до того, где над головой, в недосягаемой высоте начиналось россыпью искр звёздное небо, словно там, на фоне чёрного потолка было вырублено огромное круглое окно в космос. В этой смолистой темноте сержант силился разглядеть что-нибудь дискриминирующее, нечто, что выдало бы в аспидно-угольном вакууме элементы съёмочной площадки. Эта кромешная пустота пугала и одновременно втягивала в себя, манила заглотить, привлекая соблазнительной приманкой, которая только там, в глубине, раскроет истину своей природы. И вот сержант уже видит, как из темноты на него поглядывают два огненно-красных глаза. Глаза мерцали и двигались, словно что-то огромное, внимательно и злобно наблюдая, тихо обходило их стороной. Лампочки камер? Сержант моргнул, и чьи-то глаза исчезли. Нет, всё-таки показалось. Однако сержант почувствовал неприятный дискомфорт в груди, и, чтоб избавится от нагнетающей тоски, почесал под плащом у сердца. Но приманка заманчиво маячила, подпрыгивала в темноте, как подпрыгивает бантик на верёвочке перед носом у котёнка. «Розыгрыш», - думал сержант. – Это «Розыгрыш». И чтобы в этом убедиться надо только пройти вперёд.