Итак, гражданину, затратившему свыше двухсот рублей на покупку пары туфель, теоретически представляется возможным в случае порчи их в течении сорокадневного срока со дня покупки, обменять их на другую пару. Это означает, что если подошва туфель порвется на сорок первый день после носки, то Союзкожобувьсбыт с благословения Наркомвнуторга спокойно умывает свои руки. Нам хотелось бы посмотреть, как выглядела бы фирма, все равно какая: американская ли, французская ли или английская, – которая производит обувь с гарантией на сорок дней. Не надо быть пророком, чтобы утверждать, что такая фирма не просуществовала бы и полугода и с треском лопнула бы. И это было бы совершенно справедливым возмездием, ибо давать гарантию только на сорок дней – это значит расписываться заранее в полной недоброкачественности проданного фабриката.
Что же касается тканей, то на этом участке Наркомвнуторг готовит советскому покупателю неслыханный по своей щедрости подарочек. Еще в июне закончила работать комиссия, устанавливающая гарантийные сроки и порядок обмена изделий из тканей. Наркомом эта инструкция еще не утверждена. Комиссия собирается делать далеко идущие жертвы. Еще неизвестно, согласится ли нарком на такие огромные сроки, но комиссия считает необходимым установить целых семь дней, в течение которых маркая или рвущаяся от малейшего прикосновения ткань может быть обменена.
И вот мы, люди, не чуткие и черствые в своих требованиях, не можем удовлетвориться этими жертвами со стороны Наркомвнуторга. Нам хочется, чтобы этот достойный всяческого уважения наркомат копировал не только удобные и красивые прилавки, которыми изобилуют капиталистические магазины, но и перенял еще кое-что из заграничного торгового опыта. Нам хочется, чтобы работники торгующих организаций привозили из своих заграничных командировок не только образцы прилавков, но и гарантийных, сроков и гарантийных квитанций, выдаваемых заграницей самой заурядной торговой фирмой. Об этом говорит элементарная советская логика. Об этом говорят и в очередях, вытягивающихся у изысканных прилавков различных магазинов ведомства Наркомнуторга.
Джентльмены предпочитают покер
Председателю комитета по невмешательству в испанские дела его лордству господину Плимуту посвящает свой скромный труд автор этих строк.
Сэр Роберт Шэккер священнодействовал за карточный столом. Его три партнера относились к покеру не менее серьезно. Они испытывали чисто эстетическое наслаждение от этой увлекательной, построенной на тонкой психологии игры, в которой блеф и мистификация доведены до степени высокого искусства.
Покер любит тишину. Поэтому в комнате разговаривали вполголоса. Умиротворяющий полумрак смягчал контуры предметов и людей. На стенах тускло блестела богатая коллекция оружия. Это были бесчисленные сувениры, собранные Шэккером за многие годы войн и колониальных экспедиций.
Его младший сын, капитан королевской службы, объяснял скучавшим гостям, почему для Англии не так уж страшно, если Средиземное море станет внутренним итальянским озером. По мнению бравого капитана, выходило даже, что куда приятнее ездить в Индию не Суэцким каналом, а вокруг Африки, огибая добрый старый мыс Доброй надежды.
И вот как раз в тот момент, когда сэру Роберту начала идти особо плохая карта, с улицы донесся глухой шум. Где-то, совсем рядом, громко и упорно стучались в чей-то дом. Потом послышался зловещий треск изламываемых дверей, после чего несколько мгновений было совершенно тихо. И вдруг душераздирающий крик разорвал мирную ночную тишину.
– Куда вы, Джемс? – остановил сэр Роберт своего сына, бросившегося было к дверям.
– Судя по крикам, сэр, недалеко от нас кто-то кого-то режет. Я бегу на помощь, сэр.
– Вы совсем ребенок, капитан, – улыбнулся снисходительно сэр Роберт, снова возвращаясь к картам. – Не собираетесь ли вы обежать весь квартал, вламываться в чужие дома, будить их обитателей и участливо осведомляться: не режут ли их? Учтите, мой дорогой: если кого-нибудь режут, то этому есть освященная традициями примета. В таком случае обыкновенно кричат: «На помощь!»
– Помогите! – донеслось через открытые окна.
– Куда вы, Джемс? – снова остановил сэр Роберт капитана. – Джентльмену не к лицу поспешные действия. С вашего позволения, я пошлю камердинера, и он справится, в чем дело.
Камердинер вернулся через несколько минут бледный, с дрожащей челюстью.
– Осмелюсь доложить, сэр, это кричат из дома мистера Гопкинса. Туда ворвались бандиты из шайки Адольфа-потрошителя. Их там семь человек, и они говорят, что им плевать на все полиции всего мира. Судя по моим подсчетам, они как раз сейчас душат мистера Гопкинса.