- Рад слышать это, - сухо сказал Пьер и посмотрел на пристава. - Развязать. Садитесь, - сказал он Лабрену, когда приказ был выполнен. Тот не стал возражать и с видимым удовольствием плюхнулся на неудобный колченогий табурет для допрашиваемых, тут же принявшись растирать запястья - явно не с демонстративной целью. "Ему и правда досталось", - подумал Пьер, разглядывая его руки. Вчера они были скручены у арестанта за спиной, и он не мог их видеть, а теперь смотрел, и это было магнетическое зрелище. У Лабрена были длинные сильные пальцы, узкие ладони - и мозоли на их внутренней стороне. Совсем не те холёные ручки аристократа, которые ожидал увидеть Пьер. Он снова представил - теперь уже явно, словно сам находился вблизи - как эта рука, едва освободившись, властно ложится в пах конвоиру... и в панике стиснул колени под столом, отчаянно пытаясь погасить внезапно возникшую эрекцию.
"Проклятый аристо", - бессильно подумал он, радуясь хотя бы тому, что за время службы в трибунале, а перед тем - в отделении городской полиции хорошо научился контролировать свою мимику.
- Предположим, я поверю вам, что вы не имеете к контре отношения, - сказал Пьер. - Роялистам, я полагаю, вы также не сочувствуете.
- Сочувствую? - Лабрен скорчил кислую гримасу, вдруг сделавшую его лет на восемь моложе. - Поройтесь получше в ваших бумажках, комиссар. Я третий сын чертовски знатного, но чертовски бедного маркиза. А с приходом к власти вашего сраного Конвента мне и от знатности-то проку немного.
- Я попросил бы вас воздержаться от площадной брани, - звенящим голосом прервал его Пьер. - Тем более в адрес Республики. Моя доброта тоже имеет предел.
- Молчу, - улыбнулся Лабрен. От его внезапной покорности вся злость Пьера мигом улетучилась. Инстинктивно он чувствует, что вчерашнюю встречу этот подонок потратил на изучение противника, а сегодня просто ловко манипулирует им, но пока что ничего не мог с этим поделать.
- Отлично. Итак, если предположить, что вы действительно оказались в борделе мадам Лавернэ случайно, стало быть, вы там завсегдатай?
- Раньше был, - пожал плечами Лабрен. - Но сейчас уровень уже не тот. Сами понимаете - прежде таскалась знать, щедро платили за молчание, а теперь девочкам приходится давать полицаям, лишь бы только не загреметь в каталажку...
- Избавьте меня от подробностей, - перебил Пьер. - Главное, что вы часто там бывали до минувшей ночи, так?
- Ну, допустим.
- Возможно, вы видели там время от времени знакомые лица?
- Разумеется. У мадам Лавернэ полно постоянных клиентов, не только я.
- Вы беседовали с кем-то из них?
Лабрен вздохнул.
- В такие места приходят не для того, чтобы разговаривать. Сразу видно, что вы не охотник до женщин, комиссар.
"Что он хотел этим сказать?" - окаменев, подумал Пьер. То, что услышали приставы и Филипп, или то, что услышал я?
- Вы знакомы с Огюстом де Бавиллем? - резко спросил он.
- Первый раз слышу это имя.
- Если бы он был одним из завсегдатаев борделя Лавернэ, вы смогли бы его опознать?
- Если он часто туда шлялся - возможно.
Филипп недоумённо кашлянул, видимо, не понимая, чего добивается гражданин комиссар. С той пачкой улик, что они уже имели против Бавилля, свидетельские показания были не нужны - трибуналу хватит того, что есть. Пьер не отреагировал.
- В таком случае вам будет устроена очная ставка, - сказал он. - Тогда и решим, заговорщик вы или случайная жертва.
Последние слова Пьер произнёс с нарочитым презрением, но Лабрен только коротко улыбнулся в ответ. Похоже, он ничуть не встревожился. Неужели действительно чист?..
Почему-то эта мысль вызвала у Пьера странную смесь облегчения с разочарованием.
- Пока можете идти. И, Лабрен... попридержите руки при себе.
- Как прикажете, гражданин комиссар, - ответил тот.
В его глазах, таких аристократически светлых и прозрачных, плясали озорные искры.
Когда они остались наедине с Филиппом, секретарь деликатно кашлянул и несмело произнёс:
- Гражданин комиссар...
- Что?
Филипп быстро облизнул губы.
- Я не смею судить, но... зачем нам этот дворяшка? Мне кажется, с ним всё очевидно.
- Вот как? - глаза Пьера сузились. - И что же вам кажется очевидным, Филипп?
- Ну... - секретарь потупился, заёрзал, явно жалея о том, что подал голос. - Как минимум его бесполезность в этом деле... Мне кажется, тратить время на…
- Филипп, - мягко сказал Пьер, - вы что, метите на моё место?
Бедняга Филипп был, похоже, до того шокирован подобным подозрением, что лишился дара речи, и смог только отчаянно замотать головой. Битвы за должности в комиссариате были подчас кровопролитными, и маленький секретарь гражданина комиссара не мог не знать, как легко одним неосторожным высказыванием нажить себе смертельного врага.
- В таком случае давайте вы будете делать свою работу, а я свою, - сказал Пьер. - Договорились?
- Да, гражданин комиссар!
- Вы подготовили протокол допроса? И рапорт на Фикеля?
- Да, гражданин комиссар!
Пьер быстро пробежал бумаги глазами, подписал и небрежно бросил на край стола.
- Давайте следующего.
* * *
- Проклятье, это враньё! Враньё от первого до последнего слова! Вы, сраные ищейки, да как вы только смеете...
- Сержант, угомоните арестанта, - сказал Пьер.
Но это оказалось не так-то просто - вся напускная небрежность и равнодушие, окружавшие Лабрена мощной бронёй, рухнули в одночасье. Он кричал и вырывался, уворачиваясь от рук пристава, и по ходу дела умудрился вывести из строя одного из солдат, метким ударом ноги выбив ему коленную чашечку.
- Сраные полицаи! Вы же подстроили всё это! Долбаные плебеи! Вы только и думаете, как...
- Сержант, избавьте меня от необходимости это слушать! - повысил голос Пьер. Приставы наконец-то справились с разбушевавшимся Лабреном, заткнули ему рот и усадили на табурет, крепко держа за плечи. Пьер сцепил пальцы в замок и положил на них подбородок, наблюдая за тяжело дышащим Лабреном сквозь опущенные ресницы. А парень-то оказался просто бешеным, с непонятным удовольствием подумал он. Хорошо хоть вовремя успели вывести "шестёрку", сыгравшую на очной ставке роль Огюста де Бавилля - был момент, когда ситуация вышла из-под контроля, и столь невозмутимо державшийся до того Лебран бросился на подсадную утку на глазах конвоиров. Старый ход, призванный пробить броню самообладания арестанта, сработал. Что ж, теперь, по крайней мере, Пьер более-менее точно знал, что Лабрен и правда не был лично знаком с Бавиллем. Или он просто в тот момент ещё владел собой и сумел бы разыграть безразличие, даже если бы в кабинет вошёл настоящий Бавилль... Но, услышав от подсадной утки заявление, что они прекрасно знакомы и вместе участвовали в контре, Лабрен рассвирепел настолько, что поверг присутствующих в секундное замешательство, едва не стоившее "шестёрке" жизни. Теперь страсти немного улеглись, и Пьер тянул время, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Лабрен жёг его взглядом, полным такой лютой ненависти, что Пьер с трудом сдерживал улыбку. Ох уж эти господа аристократы - весь лоск с них мигом слетает, стоит только поставить им сколько-нибудь ощутимую подножку.
- Итак, мы слышали показания гражданина де Бавилля, - сладко протянул Пьер. - Он утверждает, что знает вас. Как это можно согласовать с вашими показаниями, гражданин? Простите? Вы хотите ответить? Увы, не могу предоставить вам такую возможность. Мне кажется, вы всё ещё немного не в себе.
Отчего же ты так взбеленился, Анри, улыбаясь, думал Пьер. От того, как нагло мы тебя подставили? Или оттого, что знаком с настоящим Бавиллем? Но я ещё не готов свести тебя с ним. Нет, пока рано...
Рано? А когда будет время, комиссар Ванель? Вы уже второй день возитесь с этим щенком, тогда как обычно расследование занимает не больше трёх часов. Подпишите протокол допроса и передайте в трибунал, пусть они разбираются. А коль уж так хочется проявить рвение - приведите сюда настоящего Бавилля и посмотрите, как будут развиваться события.