— А это идея. Только кто мне эти шесть соток вскопает? Муж мой остался в будущем.
— Что-то руками делать умеете? Шить, вязать, играть на пианино, рисовать рекламу?
— Точно! Я полгода подрабатывала написанием рекламных листовок!
Глава 2
Консенсус
Высокий красавец Бузов пришелся по вкусу «бабке Лене», которая затащила его в постель в первую же ночь.
— Тут бродит масса венерических заболеваний. Лечить, понятно, никто не может толком, вот и мрут все, как мухи. Даже Ленин умер от сифилиса!!! — била она в самое больное Валеркино место, его запаса антибиотиков хватило бы на пару-тройку раз, не больше.
— Хватит врать, Ленина отравленной пулей убило, — слабо сопротивлялся Бузов, не возражая против уже расстегнутых Еленой штанов.
Для Клячкина, Ершова и Гусева Елена Акимовна на следующий день озвучила «совместное» решение: своё и Валеркино золото она приватизировала.
— Достаточно того, что двести, из трехсот рублей общественных денег наши.
— Я вложу в общий фонд сто рублей, и Володя…, - Клячкин вопросительно посмотрел на Гусева, тот кивнул, — тоже внесет сотню. Дай нам полгода. Мне не хотелось бы продавать часы, а лишних побрякушек у меня нет.
— Хорошо. Только не сто, а сто пять рублей! — торжествующе улыбнулась Елена.
— Уважаемая Елена Акимовна, я готов обменять зажим для галстука на ваш «Макарыч». Он стоит в десять раз больше вашего травматика, — неожиданно предложил Николай.
— Я видела твой зажим, камешек совсем маленький, меньше карата. Три тысячи долларов отдал?
— Три с половиной. Подарок матери. Мне месяц назад четвертной стукнул!
— На жалость не дави! Отдай свои Girard-Perregaux, они, конечно, дороже зажима раза в два…
— Нет, всего в полтора. Часы — подарок отчима, но, крайне нужная здесь вещица…
— Зато известная часовщикам марка. «Фронтовые, для германского военно-морского флота»? Хорошая легенда?
— По рукам! — решился после долгого размышления Николай.
Прагматичная Елена ушла за травматиком, только после этого Клячкин решился задать вопрос Ершову.
— Ты же собирался «изобретать» двигатели внутреннего сгорания. Зачем такие траты на Макарыч?
— Володька займется оружием. Инженер из него аховый, но опыт «эксплуатации» огромный. Думаю, дело пойдет, — ответил Николай и вопросительно посмотрел на Гусева.
Тот обрадовано закивал.
— Ты снимай, Володенька, снимай свою японскую дешевку. Мне, как инженеру, стыдно без часов, тебе, рядовому мастеру, дозволительно, — притушил его радость Николай.
— А мне ты что-то придумал, «командир»? — спросил Ершова Клячкин.
— Ничего. Ракетчик из тебя такой же, как из Валерки железнодорожник. Буровые установки продавать здесь некому, и их никто не производит.
— Предлагаешь мне сидеть у вас на шее?! Нет! В то время, пока ты и Володька будете воровать изобретения, я буду воровать музыку и книги, — обиделся Клячкин.
— Кто там воровать собрался музыку? — в комнату вошел Валерка, — Сережа, ты, наверно, меня будешь просить записать? Сам не сумеешь.
— Твоя «подружка», Бузов, вносит в наш сплоченный коллектив раздрай!!! — зло посмотрел на Валерку Николай.
— Нет!!! — Валерка протянул Коле часы и травматик, — забыли про недоразумение?
— Забили! — обрадовался Коля, — но, извини, договор дороже денег. Мне приятно, что ты хочешь вернуть часы, но я их обратно не возьму. Елена вправе получить компенсацию, у женщин большие запросы.
— Мужики! Воровать — это пошло, детство какое-то. Предлагаю грабить. Я кучу книг прочитал о путешествиях в прошлое, попаданцы всегда начинают сколачивать капитал грабежом. Уже потом они делают деньги на скрепках и автоматических винтовках, но сначала — грабеж. Все любят изобретать бездымный порох и никелированную…
— Кровать! — оборвал его Сергей, — только Коля знает всю специфику своей профессии, мы, увы, дилетанты в автоматических винтовках, бездымном порохе и гальванике.
— Нет! Я тоже зависим от смежников, фактически, состав материалов и технологии изготовления для меня темный лес, я тот же дилетант. Рабочий двигатель, с удобоваримой наработкой на отказ, мы увидим только через два-три года, — «успокоил» друзей Николай.
— Но вчера ты говорил мне о парогазовой торпеде и модернизации прибора Обри? За такую торпеду мы сможем просить гораздо больше тех пяти тысяч рублей, что адмиралтейство платит за нынешнюю торпеду Уайтхеда, — напомнил Николаю въедливый Клячкин.
— Пока мы все здесь собрались, давайте определимся, что мы будем делать при невозможности вернуться домой: спасать Россию или становиться олигархами? — поставил вопрос ребром Николай.