– Вы просили невозможного, – отвечает Винниченко на русском. – Вы просили об отказе от требований автономии, вы предпочитали их не слышать, но пытались управлять нами, словно ничего не произошло и центральная власть в силе, а Центральной Рады не существует. Прошу заметить, не договориться с нами, не признать нас, а именно управлять, как кукольник марионетками. Что было сделано после нашего отъезда из Петрограда?
Керенский и остальные члены Временного правительства молчат.
– Отвечу за вас – ничего!
– Господа, – вмешивается Терещенко. – Обвинять друг друга можно вечно. Мы действительно упустили из вида возникшую в Киеве ситуацию. Но это не умысел, это обстоятельства! Давайте искать позицию, которая нас объединит…
– Да, пусть объединит! Мы заранее согласны. И что это за позиция? – спрашивает Петлюра.
Голос у него негромкий, но звучит он весьма убедительно.
– Давайте двигаться шаг за шагом, постепенно. Временное правительство согласно с провозглашением Украиной независимости. Но…
Керенский переводит дыхание.
– Но все сложнее, чем кажется… В правительстве есть силы, которые не хотят даже слышать о вашей автономии… – говорит он.
– Всегда найдется какое-то «но»… – кивает Петлюра. – Так, господа министры?
– Это так… – соглашается Терещенко. – Но выход есть.
– Несомненно, есть… – поддерживает его Церетели. – Мы должны показать нашим товарищам в Петрограде, что выгоды от нашего с вами соглашения многократно превышают риски вашего возможного отпадения в будущем.
– О чем именно идет речь? – спрашивает Грушевский. – Мы же давно сформировали и требования, и предложения…
– Мы должны быть уверены, – перебивает Керенский, – что вы не откроете фланг для удара по армии. Что вы будете держать фронт, не пойдете на соглашение с немцами.
– Вы предполагаете, что мы готовы ударить вам в спину? – удивляется Петлюра.
– Мы не исключаем такого варианта, – в первый раз вступает в беседу Некрасов.
– Мы готовы сформировать собственные национальные воинские подразделения, – говорит Петлюра. – И не просто маршировать по Крещатику, а предоставить эти силы коалиции.
– И не поднимать вопросы полного отделения Украины до окончания войны, так, Владимир Кириллович? – обращается Терещенко к Винниченко, потом переводит взгляд на Петлюру. – Симон Васильевич?
Петлюра кивает, нехотя, но кивает. Винниченко тоже.
Но я обязан вас предупредить, – продолжает Терещенко, – что наше совместное решение требует утверждения на Учредительном собрании. Так требует процедура, и я как юрист утверждаю, что только его решение легитимизует любые ваши манифесты и постановления. Наши договоренности – это только часть дела.
– А что будет, – спрашивает Грушевский, – если в Петрограде не примут нашего решения? Что это будет означать для нас? Войну с Россией, которая с нашей же помощью будет победителем в войне с немцами?
– Мы даем вам слово, – говорит Терещенко. – Нам больше нечего вам предложить. Наша добрая воля против вашей. Мы понимаем, что уступки, сделанные нами сегодня, вызовут в правительстве серьезный кризис, но мы готовы пойти на это.
– Мы понимаем, – твердо произносит Керенский, – что иметь рядом независимую, но дружественную к нам страну, лучше, чем подчиненного силой врага, готового ударить в спину при любом удобном случае. Если вы выполните обязательства, то и мы их выполним, как только придет время.
– Я думал, что вы никогда не пойдете на компромисс, – удивляется Дорошенко. – Может, в Петрограде действительно что-то изменилось?
– Теперь, – говорит Терещенко, – я предлагаю облечь договоренности в протокол. Итак…
На выходе Терещенко останавливается, чтобы закурить очередную папиросу. Около него останавливается Петлюра. Рядом с высоким Терещенко он кажется подростком.
– Примите мою благодарность, Михаил Иванович, – спокойный негромкий голос, сдержанные движения. – Весьма рад знакомству, надеюсь, что вы еще послужите своей Родине, станете с нами плечом к плечу. На Украине всегда будут рады не только видеть вас, но и дать вам кресло в руководстве – и по силам, и по таланту…
– Это только половина работы, Симон Васильевич, – отвечает Терещенко, окутываясь сизым дымом от турецкого табака. – Ничего не кончилось, поверьте. Все, что мы с вами записали, состоится только в случае, если мы будем править Россией. Поверьте, слишком много там у власти людей, для которых вы не существуете ни как автономия, ни как независимая страна.
Петлюра кивает и лицо у него становится грустным и озабоченным.
– Я знаю, – говорит он. – Но кто из нас не любит сказки с хорошим концом? Поверьте, Михаил Иванович, если не будет между нами мира на этих условиях, то случится война. И в этой войне Украина будет искать себе любых союзников. Независимость стоит того, чтобы за нее бороться.