Впереди – разрушенные пути и обломки локомотива.
К Керенскому подскакивают люди.
– Александр Федорович! Вы целы?
– Александр Федорович! Живы? Нужен врач?
Керенский смотрит на горящие обломки. Лицо у него злое, брови сведены к переносице.
– Жив я, жив… – раздраженно говорит он. – Сколько верст до Полоцка?
19 июля 1917 года. Полоцк. Железнодорожный вокзал
В зале ожидания суета. У дверей часовые. Кто-то за закрытыми дверями орет в телефонную трубку, требуя транспорт.
Чуть в стороне сидят Керенский и Терещенко. Михаил Иванович говорит:
– И все это выясняется уже тогда, когда ничего изменить нельзя… Ночью раздавались листовки в полки, утром вышли газеты – мы с Гучковым не смогли ничего сделать…
При произнесении фамилии Гучкова Керенский вздрагивает лицом.
– Переверзев действовал без ведома Комитета.
– И без твоего ведома?
– Да.
– Мы упустили Ленина…
Терещенко вскакивает.
– …мы потеряли Ганецкого. Судно, зафрахтованное Парвусом, должно было зайти в порт сегодня днем, но не зашло.
– Может быть, опаздывает?
– По радио сообщили, что корабль идет в Стокгольм. Мы упустили возможность, Александр Федорович, разоблачить Ленина и ликвидировать его партию. Я буду требовать отставки Переверзева.
– Не горячись, хотя против его отставки лично я ничего не имею. Но ведь был и положительный эффект от действий Павла Николаевича?
Терещенко морщится, словно лимон укусил.
– Погоди, Михаил Иванович. Ты же сам сказал, что часть военных, получив листовки о предательстве Ленина, перестала колебаться и стала на нашу сторону? И это хорошо!
– Мы могли вылечить болезнь, Александр Федорович! А занялись тем, что рубим хвост частями. Ленин и Зиновьев на свободе. Оснований для ареста Троцкого у нас нет – ничего, что бы связывало его с большевиками, в наше распоряжение не поступало. Мы арестовали Суменсон, но она, будучи предупрежденной, сожгла все документы. Все, что планировалось, пошло к чертовой матери…
– Ничего не пропало, Михаил Иванович. Я снял с фронта надежные части – артиллеристов, самокатчиков, кавалеристов – город мы удержим. Особенно теперь, когда вожди сбежали, это вполне реальная задача – не надо будет проливать реки крови.
– Думаю, что крови, Александр Федорович, придется пролить немало!
– Для этого у нас есть Корнилов. Он способен на непопулярные решения.
Керенский на миг склоняет голову, задумываясь.
– Я не люблю Лавра Георгиевича, – говорит он быстро. – Я не люблю всех этих вояк, солдафонов, недоучек. Но… Вынужден признать, Россия нуждается в таком Верховном главнокомандующем. Брусилов резок на словах, но готов заигрывать с солдатскими комитетами. Деникин хорош, но ему не на кого опереться. Корнилов – идеальный вариант, Михаил Иванович. Идеальный вариант, чтобы не пачкать рук самим. У него есть его Дикая дивизия. У него есть ваш друг Крымов. У него есть яйца, в конце концов.
– Готовите России диктатора? – то ли шутит, то ли всерьез спрашивает Терещенко.
Керенский вскидывается, глаза у него на доли секунды белеют от злости, но он берет себя в руки.
– Как диктатор, Михаил Иванович, Корнилов против меня слабоват…
19 июля 1917 года. Петроград. Железнодорожный вокзал
Из вагонов выгружаются солдаты. С платформ скатывают пушки. На перроне штабеля снарядных ящиков. Мальчишки, восторженно визжа, бегут за самокатчиками.
На площади у вокзала построение.
Людей много. Лес из стволов и штыков, прямоугольники построившихся подразделений.
Вдалеке звучат выстрелы. Бухает орудие. Видны дымы от горящих домов.
20 июля 1917 года. Петропавловская крепость
В ворота входит вооруженный отряд.
Солдаты разбегаются по двору.
Из кузова грузовика сгружают «максим» и устанавливают так, чтобы держать под огнем ворота.
20 июля 1917 года. Мариинский дворец
По коридору быстро идет юный прапорщик. Он невысок, с мелкими чертами лица, остроносый и слегка косолапый.
Он входит в приемную, отдает честь сидящему за столом секретарю.
– Прапорщик Мазуренко!
– Сказали вас пускать сразу же… – говорит секретарь, нажимая на кнопку звонка. – Проходите, господин прапорщик, вас ожидают.
В кабинете Керенский, Терещенко, Некрасов и Коновалов.
– Господин военный министр! – начинает прапорщик.
…отряд конных казаков, не оголяя сабель, гонит перед собой безоружную толпу. Кони напирают, люди бегут, рассасываясь по подворотням…
– …докладываю, что силами вверенных мне военных подразделений…
…в подъезд особняка Кшесинской входят юнкера. Бегут вверх по лестнице, проверяют кабинеты. Особняк брошен второпях, всюду беспорядок, бумаги…