Он поворачивается к Керенскому.
– Объяснись, Александр Федорович.
– Львов был в Могилеве, имел беседу с Корниловым. Наши приказы в полном объеме не исполняются. Корнилов требует нашего приезда в Ставку сегодня же, якобы для нашей безопасности, и объявления Военного положения в Петрограде не позже 29 августа.
– И что? – переспрашивает Савинков. – Правильно требует…
– Вы, Борис Викторович, министр обороны в правительстве генерала Корнилова, – негромко вставляет замечание Некрасов и снова прихлебывает из стакана. – А Александр Федорович – министр юстиции. Лавр Георгиевич недвусмысленно потребовал передачи всей полноты власти в его руки…
– Он обещал… – говорит Савинков и замолкает.
– Он обещал тебе не трогать Временное правительство и созвать Учредительное собрание в срок, – Керенский только кажется спокойным, внутри у него все бурлит. – Он солгал, Борис Викторович. Завойко вообще дал мне десять дней, пока они не разберутся с солдатами. Так что будем делать, товарищ министр?
– Ничего, – говорит Савинков. – Я ему верю. Он дал мне слово, я дал слово ему. Прояви выдержку, Александр Федорович. Ты все погубишь…
Керенский молчит.
– Саша, – говорит Савинков. – Ты меня услышал?
– Да, – кивает Керенский и украдкой бросает взгляд на Некрасова.
Тот отводит глаза.
10 сентября 1917 года. Бердичев. Штаб армии
У штаба останавливается автомобиль. Из него выходят двое офицеров и двое солдат с винтовками.
Часовой заступает им путь, но один из офицеров разворачивает перед ним приказ.
– Читать умеешь? – спрашивает один из приехавших. – У нас предписание.
Они проходят вовнутрь.
В комнате – штабные офицеры.
– Мне нужен комиссар Иорданский, – говорит приезжий.
– Это я, – отвечает один из присутствующих в комнате.
– Тогда – это вам, – приезжий подает Иорданскому пакет.
– Что, собственно говоря, происходит? – говорит человек в генеральской форме, бородатый и спокойный, с густым низким голосом.
– Простите, Антон Иванович, – говорит Иорданский генералу. – У меня приказ от Временного правительства и комиссара Филоненко. Генерал Деникин! Вы и все ваши офицеры арестованы. Прошу сдать личное оружие.
Генерал встает.
– Однако, какое же дерьмо ваш Керенский, – говорит он брезгливо, отстегивая саблю. – Мстительное мелкое дерьмо. Попомните мое слово, такие, как он, мнят себя диктаторами, а на самом деле они – подножный корм. Травоядные побрезгуют…
– Простите, генерал… – повторят Иорданский.
– Бросьте, – отвечает Деникин. – Вам-то чего прощения просить? Вы в историю войдете как человек, который арестовал генерала Деникина в Бердичеве. Как герой исторического анекдота. Вы сторону выбрали, вам и отвечать…
12 сентября 1917 года. Зимний дворец. Кабинет Керенского
Керенский сидит за столом, работает с бумагами. Бумаг много, очень много. Пальцы Керенского в чернилах, словно у писаря.
Возле дверей кабинета шум. Дверь приоткрывается, слышен голос секретаря:
– Борис Викторович! Нельзя же так!
Что-то тяжело падает, потом входит Савинков.
– Ничего, что я без доклада, Александр Федорович? – спрашивает он.
Глаза у него страшные, полные холодным бешенством.
– Есть у меня к вам несколько вопросов…
Керенский напуган. Он изо всех сил хочет показать, что не теряет хладнокровия, но получается плохо – когда он кладет перо на письменный прибор, видно, что рука дрожит.
– Что-то случилось, Борис Викторович?
– Случилось. Где сейчас генерал Алексеев?
– А почему, собственно, вы спрашиваете у меня?
– Потому, что ты послал его арестовать Корнилова, с которым я, по твоей же просьбе, договаривался о сотрудничестве меньше недели назад. Потому, что ты предал генерала, Главковерха армии, которому я обещал твою поддержку. Потому, что нельзя просить человека о помощи, а потом делать его предателем перед всем миром.
Савинков не кричит, он говорит негромко, но голос его похож на шипение змеи.
– Что ты сделал, Саша? Что ты задумал? Ты что, демократ наш, корону на себя решил примерить?
– Да как вы смеете! – Керенский пытается вскочить, но Савинков за долю секунды оказывается рядом и нависает над военным министром. Борис Викторович не крупен сложением, но от его присутствия Керенский сжимается в точку.
– Как я смею? Сейчас я вам объясню, Александр Федорович! Сейчас я вам объясню, как объяснял предателям и провокаторам! Вы не забыли, кто я, Керенский? Мы не для того свергали тиранию, чтобы усадить в кресло еще одного узурпатора. Что вы задумали? Зачем позвали Корнилова с войсками в Петроград, а потом окрестили его заговорщиком?