– Но ведь ваша жизнь могла сложиться совсем иначе?
Терещенко поворачивает голову к собеседнику, внимательно смотрит тому в глаза и произносит:
– А кто вам сказал, что я хотел бы другой судьбы?
9 октября 1917 года. Петроград. Квартира Терещенко. Ночь
Супруги лежат в постели. Он спят. За окном мелькает свет фар. В луче становятся видны летящие с неба струи дождя. Ночную тишину разрывают выстрелы. Слышен грохот – внизу, под окнами квартиры, машина врезается в столб. Из кузова выпрыгивают вооруженные люди.
Терещенко и Маргарит вскакивают, разбуженные перестрелкой.
Марг бросается к окну.
– Не подходи! – кричит Михаил Иванович.
Снизу несутся звуки настоящего боя.
Пули разбивают стекла этажом ниже.
Несколько человек, спрятавшихся за разбитым грузовичком, отстреливаются.
Марг и Терещенко, пригибаясь, выскальзывают из спальни.
В детской на руках у няни рыдает маленькая Мишет.
Марг выхватывает ее у няни и прижимает к себе.
– Я просил тебя уехать, – говорит Терещенко с укоризной, обнимая жену.
Маргарит отрицательно качает головой. Глаза у нее мокрые от слез.
– Мими и няня завтра переезжают к моей матери. Ты – ко мне в Зимний. Пока поживешь в моей министерской квартире, а потом посмотрим.
– Твоя мать не станет возиться с Мишет…
– Это тот случай, – отвечает Терещенко без тени сомнения в голосе, – когда мнение маман не имеет никакого значения.
9 октября 1917 года. Петроград. Особняк семьи Терещенко.
Утро
Елизавета Михайловна чаевничает.
Звонок в дверь – и горничная выходит в прихожую.
Слышны голоса.
Елизавета Михайловна недовольно щурится.
В столовую входит Михаил, за ним няня – у нее в руках корзина с Мими.
– Они пока поживут у тебя, – говорит Терещенко резко.
– Может быть, ты скажешь матери «доброе утро»?
– Доброе утро, мама…
Елизавета Михайловна показывает указательным пальцем себе на щеку.
Терещенко вздыхает и покорно целует мать.
– Что, собственно, произошло? – спрашивает мадам Терещенко. – Что за тон? Почему ты взволнован?
– Я не хочу оставлять беременную жену и ребенка одних в квартире. У меня много работы, мама, часто я не успеваю вернуться домой. Вчера под окнами устроили пальбу…
– Если ты решил, что сообщить мне о беременности невестки таким образом – хорошая идея, то, уверяю тебя, ты ошибался…
– Мама, я прекрасно знаю твое отношение к Маргарит. Но прошу тебя – пусть Мими под присмотром кормилицы поживет у тебя, пока все кончится.
– Хорошо! – легко соглашается мадам Терещенко. – Пусть живут. Но, скажи мне, сын-министр, когда это все кончится?
Михаил Иванович отрицательно качает головой.
– Я не знаю мама. В ближайшие дни решится все.
– Все? – переспрашивает Елизавета Михайловна. Рот у нее кривится в усмешке. – Я полагаю, что еще ничего и не началось… Как тебя зовут? – спрашивает она у кормилицы.
– Ксения.
– Хорошее имя. Тебя проводят в свободную комнату… Девочку пока можешь оставить здесь. Ты доволен, сынок?
– Да, – отзывается Михаил Иванович.
– Отлично! Познакомлюсь с внучкой, – говорит Елизавета Михайловна. – Ты правильно решил, Мишель, что привел только внучку. Твою француженку я бы выгнала с порога.
Терещенко ничего не отвечает и выходит прочь.
Мадам Терещенко некоторое время смотрит то на корзину с ребенком, то на двери, потом встает и тихонько подходит к внучке.
Мишет очаровательна, розовые щечки, алый ротик, чудесные синие, как у матери, глаза, длинные ресницы.
Мадам Терещенко невольно улыбается и украдкой смотрит на дверь. Та остается закрытой. Елизавета Михайловна склоняется над внучкой и некоторое время они разглядывают друг друга. Потом мадам осторожно протягивает Мишет руку. Из кружевной пены выныривает маленькая розовая пятерня и вцепляется в бабушкин палец. Мадам Терещенко одергивает руку. Мишет хнычет – она обижена. Елизавета Михайловна оглядывается – не видит ли кто? – вынимает ребенка из корзины и нежно прижимает к его груди.
На ее лице улыбка. Не кривая усмешка фурии, а счастливая улыбка любящего человека.
9 октября 1917 года. Петроград. Подъезд Зимнего дворца
Автомобиль с Терещенко и Марг останавливается возле входа в Зимний. Михаил помогает Маргарит выйти, поддерживая под локоть.
Стоящий на часах молоденький юнкер смотрит на Марг восхищенно: у него на лице написано изумление – невероятно красивая женщина, он таких еще не видел. Он провожает пару взглядом, француженка, похоже, его сразила.