– В цейхгаузах, – пожимает плечами Подвойский. – Больше брать негде – только военные склады…
– Но тогда солдатам меньше останется, – озабоченно говорит Ленин. – Вы что, Николай Ильич? Хотите обезоружить солдат?
– Да вы что, товарищ Ленин! – восклицает Подвойский. – Никоим разом! Разве ж можно?
– Конечно же, нельзя! Не годится! Подумайте, Николай Ильич, подумайте! Надо теснее связаться с арсеналами и складами боеприпасов. Там ведь тоже находятся такие же рабочие и солдаты. Неужели они откажутся помочь своим братьям по классу? Своей революции? Разработайте такой план и обеспечьте дело так, чтобы мы могли взять оружие из самых складов непосредственно перед тем, как оно потребуется. Сестрорецкий завод – это хорошо, но этого мало. Уверен, что, если вы поможете большевикам Петропавловского арсенала, Нового арсенала на Литейном и Старого – на Выборгской стороне – развернуться по-настоящему, они в нужный момент откроют склады для раздачи оружия рабочим.
– Будет сделано, Владимир Ильич!
– Что еще товарищи?
– Владимир Ильич, – спрашивает Подвойский. – Может, надо напечатать побольше декретов о мире, земле, об организации Советской республики?
Ленин смеется.
– Эк, куда ты хватили, батенька! Сначала надо победить! А потом уже декреты печатать…
Он перестает смеяться и внезапно наклоняется на сидящим Подвойским, буквально касаясь лицом его лица.
– Революция должна победить! Обязательно победить! Любой ценой. Слышите меня? Любой ценой!
19 октября 1917 года. Петроград
Терещенко в автомобиле едет по городу. Вдруг он замечает среди прохожих знакомое лицо. Резко направляет автомобиль к обочине. Охрана (двое молодых юнкеров) хватается за винтовки.
– Спокойнее, товарищи! – говорит Терещенко, выскакивая из машины, и кричит вслед уходящему человеку. – Саша! Саша! Блок!
Прохожий оборачивается.
Это действительно Александр Блок.
Сначала его лицо освещается радостной улыбкой, но потом улыбка гаснет – он в легкой растерянности, явно не знает, как себя повести.
Терещенко его обнимает, берет в охапку:
– Саша! Ты! Чертяка! Как же я рад тебя видеть! Ты в Петрограде? Что ж не заехал, не позвонил…
– Да я недавно… – лепечет Блок.
Он тоже обнял Мишеля, но как-то нерешительно.
– Все собирался… А времени не было!
– Слушай, у меня заседание через два часа, но время есть… Давай заедем куда-нибудь, поговорим. У тебя друг теперь целый министр иностранных дел…
– Да я…
– И слушать ничего не хочу… Едем.
19 октября 1917 года. Петроград. Ресторан
За столиком сидят Блок и Терещенко.
Блок уже слегка навеселе. Ест с аппетитом, разговорился. По бледной коже щек бегут красные пятна.
– Я сейчас из наших только у Мережковских бываю…
– Отшельничаешь? – спрашивает Мишель.
– Да нет… Сейчас такое время. Революция на пороге.
– Она не на пороге, – говорит Терещенко. – Она уже давно в доме. С февраля.
– Не то все это! Не то, Миша! Настоящей революции еще не было. Но она обязательно будет!
– Саша, дорогой! Ну какая еще революция, право?
– Настоящая, – повторяет Блок. – Рабоче-крестьянская, пролетарская…
– Ты это серьезно? Саш, родной, ты-то какое отношение к пролетариату имеешь? Каким краем?
– Причем тут это? – обижается Блок. – Да, я не пролетарского происхождения, но это не значит, что я не могу проникнуться идеей!
– Какой идеей?
– Всеобщего равенства! Братства! Чтобы земля – крестьянам, заводы – рабочим, мир – народам!
– Погоди-ка, – Терещенко откидывается на стуле. – Ты у нас кто? Эсер? Кадет? Дай-ка я угадаю! Мой друг Саша записался в большевики?
– Я никуда не записывался, – злится Блок. – Я никуда не хочу записываться, я поэт, если ты не забыл!
– Я не забыл. А ты?
– И я не забыл! Просто поэт в такое время не может оставаться в стороне от событий! Он должен быть со своим народом!
– И будь! Кто тебе мешает! Ты, наверное, хочешь, чтобы победили немцы?
Блок перестает жевать.
– Ты с ума сошел, Мишель!
– Большевики, дорогой мой поэт, это и есть немцы. У меня и сейчас на руках документы, доказывающие связь Ленина с их Генштабом. Они – это оружие, призванное разрушить Россию.