– Приказ от товарища Антонова – восстановить движение по Николаевскому мосту.
– Не понял? – говорит Белышев, читая бумагу. – Как я движение восстановлю? Я ж не полицмейстер…
– Мост разведен, – поясняет приехавший. – Механизмы охраняют юнкера. Крепко зацепились, грамотно. С вечера выбить не можем.
– И как я вам их выбью? – спрашивает Белышев. – Сиреной пугать буду?
– Орудиями.
– Думаешь, испугаются? Ведь если стрельнуть по мосту – сводить будет нечего.
– Ничего. Дурных нет с крейсером спорить!
– Ну, приказ есть приказ… – говорит Белышев и поворачивается к офицеру, молча стоящему за его спиной. – Товарищ Эриксон, боевая тревога!
Звучит сирена. На «Авроре» зажигаются ходовые огни. Оживают машины внутри корпуса судна. Кочегары мечут уголь в топки. Ревет пламя. Дрожат стрелки на манометрах.
– Машинное! – кричит Эриксон в переговорное. – Доложите готовность!
– Получасовая! – раздается из машинного.
– Товарищ председатель судового комитета! Крейсер будет готов к отходу через 30 минут! – докладывает Эриксон.
Петроград. Ночь 24-го на 25 октября 1917 года. Зимний дворец. Малахитовый зал. Заседание кабинета
Присутствуют почти все члены кабинета, в том числе Керенский, сидящий на председательском месте. В пальцах он, как всегда, крутит карандаш.
Выступает министр внутренних дел Никитин.
– И можно говорить о реальной угрозе голода в Петрограде, товарищи. И дело не в том, что мы не наладили снабжения. Снабжение как раз налажено. Основная проблема заключена в разбойных нападениях на баржи с хлебом, которые совершаются вооруженными бандами. Такие нападения каждый день происходят на Волге, на Каме, на Ладожском озере. Практически мы имеем дело с флибустьерами, грабящими наши караваны. Для прекращения грабежей нам надо организовать вооруженную охрану каждого судна…
К сидящему за столом Терещенко подходит референт и что-то шепчет ему на ухо.
Михаил Иванович встает и выходит.
В коридоре его ждет Рутенберг.
– Михаил Иванович, новости плохие…
Терещенко меняется в лице и делает шаг вперед.
– Что-то с Марг? Что с ней, Рутенберг?
– Жива ваша супруга и здорова! Не волнуйтесь! Но ей пришлось вернуться во дворец. Похоже, что нас понемногу берут в кольцо, Михаил Иванович…
– Она не ранена?
– Слава Богу, нет. Я только что проводил ее в ваши комнаты. Мальчишку-юнкера зацепили, и машину мне продырявили, сволочи…
– Да черт с ней, с вашей машиной… – говорит Терещенко на ходу.
Рутенберг спешит за ним.
Навстречу им в сопровождении охраны проходят трое – Терещенко и Рутенберг здороваются с ними на ходу, жмут руки.
– Заседатели… – шепчет Рутенберг на ухо Михаилу Ивановичу, отходя. – Дан приехал, собственной персоной. Сейчас будут Александру Федоровичу «черную метку» вручать. Ох и понесет их Саша вдоль по бульвару… Ох и понесет!
Ночь с 24-го на 25 октября 1917 года. Петроград. Зимний дворец. Серебряная гостиная
Дан, Авксентьев и Гоц встают, когда входит Керенский.
– Александр Федорович!
Мужчины пожимают друг другу руки.
– Чем обязан, товарищи? – спрашивает Керенский.
– Мы привезли вам постановление Временного совета.
Дан передает Керенскому бумагу. Тот читает.
Ноздри его начинают раздуваться, он взбешен.
– Вы обвиняете Временное правительство в кризисе? – произносит он сдавленным голосом. – Вы имеете наглость говорить, что мы довели страну до ручки?
Керенский отшвыривает бумагу.
– Значит, это мы несем ответственность за революционные комитеты? За взбесившихся большевиков? За разложение в армии?
– Вы – правительство, – говорит Дан. – Вы не находите, что вывод о вашей ответственности за ситуацию вполне логичен?
– Это вы так думаете, товарищ Дан?
– Да, Александр Федорович, и я так думаю. И мое мнение совпадает с мнением Временного совета.
– Пре-вос-ход-но! – чеканит Керенский. – Все! Я складываю с себя полномочия! И заодно и ответственность! Я передаю власть вам, товарищ Авксентьев! Вы мой однопартиец, член Временного совета, вам и карты в руки! Давайте, товарищи, берите процесс под контроль! Борьба с большевиками теперь ваша обязанность!
– Товарищ Керенский, – говорит Авксентьев испуганно. – Ну что за ребячество!
– Никакого ребячества! Хватит! Это уже не недоверие, высказанное кулуарно! Это документ, в котором вы обвиняете правительство в бездействии…
– Да успокойтесь вы, Александр Федорович, – вступает в разговор Дан. – Никаких политических последствий этот документ не имеет, практических – тем более. Товарищи высказали мнение, вы это мнение услышали. Никому и в голову не приходит вас отстранять! И большевики готовы распустить свои боевые отряды, мы с товарищами осудили их тактику давления на правительство, и они просто обязаны нас послушать! Эта резолюция не направлена против вас, она призвана помочь вам определить приоритеты и заставить большевиков отказаться от мысли о вооруженном восстании. Есть же партийная дисциплина, в конце концов… Есть договоренности, которые фракции должны соблюдать!