В кабинете на столе мягко светит лампа, обстановка похожа на домашнюю.
– Слушаю вас…
– Только что, – говорит Краснов, – я имел разговор с Главковерхом. Он не позволил мне выдвинуться на помощь Временному правительству. Без письменного распоряжения, но не позволил.
Войтинский кивает.
– Я не знаю, поставил ли вас в известность Владимир Андреевич, но по нашей информации, а она весьма достоверна, Зимний взят вчера ночью, Временное правительство арестовано вместе с частью штаба округа. Так что Главковерх прав. Помощь правительству несколько запоздала. То, что предлагаете вы, генерал, это, скорее, поход на Петроград, занятый большевиками…
– Этим сбродом? – резко произносит Краснов. – Да мы их в порошок сотрем!
– Возможно, – осторожно соглашается комиссар. – Я бы на вашем месте, Петр Николаевич, не стал бы пренебрежительно относиться к противнику. У них сформировано вполне боеспособное ядро, дисциплинированное и мобильное, а, как вы изволили выразиться, сбродом они пользуются для решения других задач. Верите, что я знаком с их тактикой и стратегией? С тех пор как к Ленину присоединился Троцкий, большевики стали реальной силой. Я полагаю, что вы, генерал, справитесь с ситуацией в Петрограде, но шапкозакидательство здесь не поможет.
– Согласен, Владимир Савельевич, – лаконично отвечает Краснов.
– Надеюсь, вы умеете хранить тайну, товарищи, – продолжает Войтинский, чуть подумав. – Дело в том, что Александр Федорович Керенский сейчас здесь, во Пскове, на квартире Барановского. Думаю, что он будет рад встрече с вами…
26 октября 1917 года. Псков. Дом генерала Барановского
– Проходите, товарищи…
Барановский в кителе, хоть и с расстегнутым воротничком. Видать, ждал гостей.
– Час ранний, но мы не спим, не до сна… Могу предложить завтрак – бутерброды, чай…
Дверь в гостиную на втором этаже распахнута, навстречу им идет Керенский.
Выглядит премьер-министр неприглядно – опухший, красноглазый, мятый от множества бессонных ночей. Бритое лицо, френч, галифе, ботинки с гетрами – он похож не на беглого премьера, а на собравшегося на верховую прогулку пьяницу.
– Генерал! – говорит он с надрывом. – Генерал, где ваш корпус? Он уже идет? Он здесь, уже близко? Я надеялся встретить его под Лугой!
Утро 27 октября 1917 года. Остров. Расположение корпуса генерала Краснова, штаб
У штаба – экзальтированные дамы с цветами, но их немного. Вокруг них толпа солдат и матросов. Судя по разговорам, Морской артиллерийский дивизион настроен враждебно.
– Вы слыхали, Керенский здесь!
– Собирает войска на Петроград, против Ленина…
– А Ленин-то – немецкий шпион!
– Рот закрой, курица! Керенский твой немецкий шпион! Ленина она трогает! Ленин за мир! За народ!
– Пришла сюда, сука, с веником…
– Да как вы смеете!
– Смею я, смею! Мы теперь все смеем… Отойди от греха подальше! А то щас ёбну!
– И чего эта проблядь к нам приехала? Думает, что мы за него умирать пойдем? Против таких же, как мы?
– Александр Федорович здесь! Мне сказали, он речь говорить будет!
– Нашли чему радоваться! Речи надо было раньше говорить! Теперь, когда большевики в Петрограде…
– Это мы ему «наши»? Умоется! Наши теперь в Смольном сидят и Зимний взяли. Вчера приезжал человек оттуда, ночью был у нас… Рассказывают, все правительство в тюрьме, расстреляют их за измену. Ленин и Троцкий теперь вместо царя и за временное правительство…
– А Керенский?
– Говно лошадиное твой Керенский, никто он теперь! Тьфу!
– Да я чё? Я ничё… Чё мне?
На крыльце штаба появляется Керенский.
За ним маячат Краснов, Барановский, Попов, несколько казацких сотников и другие штабные.
– Товарищи! – кричит Керенский хрипло, стараясь накрыть гомон толпы. – В этот страшный для Отчизны час я обращаюсь к вам, братья и сестры, к вам, солдаты и матросы великой армии российской! К вам, сохранившим честь, не изменившим долгу и присяге, не ставшим на сторону внутреннего врага, протянувшего руки к сердцу державы!
В толпе слышен негромкий свист, смешки.
Краснов с недоумением смотрит на Барановского.
Тот пожимает плечами.
– Братья и сестры! – продолжает Керенский. – Сейчас вся Россия смотрит на вас! В Петрограде, в славной нашей столице, большевики и разагитированные ими части совершили злодеяние – арестовали и заключили в Петропавловскую крепость законное правительство. Они обезглавили страну и поставили армию в страшное положение! Их задача – открыть немцам путь из Ревеля в город Петра, заставить Россию предать своих союзников, обесчестить славное имя русского солдата и матроса, втоптать в грязь все, что было свято для нас!