– Уверен, – говорит Свердлов. – Справится…
– Не сомневаюсь, – подтверждает Троцкий. – Как известно, самые большие фанатики – это новообращенные…
Владимирское училище
Идет настоящий бой. На мостовых лежат десятки трупов, все стены вокруг окон в отметках от пуль, грохот выстрелов заполнил все улицы и переулки. В защищенный от огня переулок въезжает машина Антонова-Овсеенко.
К ней подбегает тот самый военный, что был с Муравьевым.
– Я смотрю, успехи невелики? – спрашивает Антонов.
– Без артиллерии не справимся быстро, – говорит военный. – У них патронов много.
– Везут, везут тебе орудие, – успокаивает его Антонов. – Будет им сейчас артиллерия.
29 октября 1917 года. Царское Село. Расположение частей генерала Краснова
Савинков вбегает в штаб к Краснову.
– Петр Николаевич! Только что прибыл курьер из Петрограда. Там началось восстание. Большевики обложили Владимирское училище, Полковников в осаде в Инженерном. Юнкера удерживают телефонную станцию, гостиницу «Асторию» и банк. Идут бои, генерал…
– Ну, и что прикажете делать, Борис Викторович? – спрашивает Краснов. – Вы же понимаете, что я не смогу выступить до завтрашнего утра. Между нами и Петроградом больше 25 верст и Дыбенко со своими головорезами-балтийцами.
– Дайте мне две сотни казаков…
– Вы с ума сошли, Савинков, – говорит генерал устало. – Придите в себя! Конная атака на Петроград – что за глупость! Вы же умный человек, с военным опытом… Нельзя же так. Вы думаете, мне не жаль юнкеров? Жаль. Но тем, что я положу своих солдат, мы им никак не поможем. Если у нас и есть шанс прорваться в город и разбить силы ВРК, то не сегодня. Они должны были выступить тридцатого. Ничего не могу поделать…
– Проклятье! – рычит Савинков и выходит из кабинета, сжимая кулаки.
В коридоре он сталкивается с Керенским.
– Борис!
Савинков свирепо смотрит на Керенского.
– В Петрограде сейчас гибнут мальчишки, – говорит он, едва сдерживая крик. – Гибнут из-за того, что ты все бездарно просрал, Саша. Несчастья не преследуют тебя, Керенский, ты сам – несчастье. Говорил я Краснову, что тебя надо арестовать. Что ты вышел в тираж. Что ты давно уже не герой революции, а ее позор. Перевернутая страница. Но он меня не послушал. Каждый, кто сегодня умрет там от пуль большевиков – на твоей совести. Ты мог выкорчевать эту заразу с корнем, но испугался, что Корнилов превзойдет тебя… Тьфу! Я проклинаю тот день, когда поверил твоим лживым словам!
Керенский стоит, прижавшись к стене. Он бледен, лоб покрыт испариной. Глаза безумные, больные. В коридоре полно штабных офицеров, которые слышат все сказанное. На их лицах нет ни капли сочувствия.
– Борис…
– Не попадайся мне на глаза, Саша. Я понимаю тех, кто хотел тебя убить…
Савинков уходит прочь.
Керенский идет по коридору, как сквозь строй.
Офицеры красновского штаба отворачиваются от него.
29 октября 1917 года. Петроград. Владимирское училище
Трехдюймовую пушку устанавливают во дворе дома, за дровяными сараями. Суетится расчет, орудие наводят, заряжают…
Выстрел.
Внутренние помещения второго этажа.
Снаряд проламывает стену. Летят осколки камней, столбом дым и пыль от разбитой штукатурки. Испуганные крики.
Куропаткин бежит по коридору.
Навстречу ему прапорщик – молодой парень, весь засыпанный мелом.
– Убитые есть? – говорит полковник.
Прапорщик машет головой, показывает на уши.
– Убитые есть? – орет Куропаткин.
– Нет! – орет прапорщик. – Меня контузило, и Сидорова с Бабочкиным кирпичной крошкой посекло. Живы все.
Куропаткин вбегает в комнату, разбитую снарядом. Осторожно выглядывает в пролом.
– У них орудие во дворе. Вот там… В четвертом доме. – подсказывает полковнику юнкер с исцарапанным лицом.
– Вижу.
Куропаткин быстро выходит в коридор.
Снаружи снова грохочет пушка.
Чуть дальше по коридору взрывом выбивает дверь, летит битый кирпич и пыль.
– Юнкера, мне нужен десяток метких стрелков, – командует полковник. – Две пятерки с самыми лучшими результатами… Быстро. Занять позиции во втором и восьмом кабинете. Кто-нибудь, дайте мне карабин… Спокойно, мальчики…Чтоб как на стрельбище!
Он занимает позицию. Рядом с ним Смоляков заряжает винтовку и кладет ствол на подоконник, приникая к трубке прицела.
Двор дома № 4 по Малой Разночинной
Расчет заряжает орудие.
Наводчик наклоняется к трубке. Пуля попадает ему в голову.
Заряжающий со снарядом в руках поворачивается к орудию и падает на спину с простреленной грудью. Пули свистят по двору, попадают в пушку, рикошетируют. Расчет разбегается. Последним отходит командир орудия. Он, пригибаясь, пытается скрыться за дровяными сараями.