– Не хочу, – кивает Полковников. – Поражение – всегда сирота.
Мартьянов гасит окурок в пепельнице.
– Какие шансы у нас дождаться помощи Краснова?
– Павловский полк, дружинники, два броневика, четыре трехдюймовки? Нулевые.
– Уйти с боем? На воссоединение с Владимирским училищем?
Полковников грустно качает головой.
– Нет шансов. Нас перестреляют. Мне не себя и не вас жалко, комиссар. Мне ребят жалко. Вы или я?
Он тоже гасит папиросу в пепельнице.
– Пойдемте вместе, – говорит Мартьянов.
– Господа юнкера! – кричит на лестнице Полковников. – Нами принято решение о капитуляции, идем на переговоры с большевиками. Это не трусость с нашей стороны, это попытка сохранить вам жизнь в совершенно безнадежной ситуации. Прошу не стрелять и ничего не предпринимать до нашего с комиссаром возвращения. Сказанное мной передать дальше.
Полковников и Мартьянов выходят из дверей Инженерного замка и идут к шеренге солдат Павловского полка, из-за которой появляется Муравьев.
– Мы пришли обсудить условия капитуляции, – говорит Полковников.
– Разумно, – отвечает Муравьев. – Хотя я ожидал от вас большего мужества, полковник.
Полковников проглатывает оскорбление молча, только желваки ходят на запавших щеках.
– Замок освободить, сопротивление прекратить. Организаторы и руководители восстания будут арестованы.
– Что ждет юнкеров? – спрашивает Полковников.
– Разоружение, – говорит Муравьев. – И пусть идут по домам. Тех, кто откажется сдать оружие или окажет сопротивление, я расстреляю. Условия удобоваримые?
– Да.
– Послушайте, Муравьев, – обращается к нему Мартьянов. – Вы же, кажется, эсер?
– Я уже четыре дня большевик, – отвечает Муравьев. – И мне это, черт побери, нравится…
29 октября 1917 года. Владимирское училище
Возле главных ворот дымит перекособоченный броневик.
Дымится здание – боковой фасад разбит, внутри что-то тлеет.
На мостовых, на проезжей части лежат трупы атаковавших. Мертвых много.
Со стороны большевиков появляется человек с белым флагом.
– Не стрелять! – раздается команда внутри училища. – Парламентер!
Парламентер выходит на середину улицы, неподалеку от ворот и кричит:
– Юнкера! Только что капитулировал штаб восстания в Инженерном. Полковник Полковников арестован! Члены штаба арестованы! Ваши товарищи – юнкера – разоружились добровольно и отправлены по домам! Руководство Военно-революционного комитета и Совет Народных Комиссаров в последний раз предлагает вам сдаться! Виновные в организации заговора будут наказаны. Остальным – ничего не угрожает.
Внутри училища речь парламентера слушают юнкера и офицеры, среди них много раненых и убитых. Здание сильно пострадало изнутри – выбитые взрывами двери, разрушенные перегородки.
– Даем вас пять минут на то, чтобы открыть ворота и капитулировать!
По лестнице бежит молоденький юнкер.
– Ну, – спрашивает Куропаткин. – Дозвонился.
– Дозвонился, товарищ полковник. Ответили, что штаба там больше нет…
– Не врут, значит… Ну, что, ребятушки? – кричит Куропаткин громко. – Сдадимся? Или будем драться до конца?
Позиции отряда ВРК
Антонов смотрит на часы.
Пожимает плечами.
Машет рукой, начиная атаку.
К зданию училища снова двигаются пешие бойцы. Из окон начинают огрызаться пулеметы, хлестко бьют винтовки.
Звучит орудийный выстрел.
Снаряд влетает в пролом на боковом фасаде и взрывается внутри здания.
Снаружи видно, как из окон вылетают плотные клубы пыли и дыма.
Внутри крики, кровь, разорванные тела.
Что-то кричит, командуя, Куропаткин.
Стреляет орудие.
Еще один снаряд рвется внутри. Куропаткина сметает огненным вихрем.
Еще взрыв.
Влетающие внутрь училища осколочные заряды разносят в клочья все живое и неживое.
Каждое новое попадание сотрясает здание до основания. Рушатся перегородки. Уцелевшие юнкера бегут прочь от бокового фасада, оставив в комнатах и коридорах со обстрелянной стороны не менее полусотни убитых.
Большевики занимают позиции для штурма ворот.
По улице катится последний из броневиков ВРК. В это время из окна училища вывешивают простыню, как белый флаг.
С криками атакующие врываются в незащищенные ворота.
У входа с десяток юнкеров с поднятыми руками. По ним открывают огонь, раненых добивают штыками и прикладами. Озверевшая от вида крови толпа врывается в здание училища, продолжая убивать раненых и безоружных.
Внутри училища и так творится ад. Снаряды перемешали полсотни человек с осколками кирпича, дранкой и досками, но нападающих это не останавливает. В ход идут шашки, кортики, штыки.