– Моя каюта стоит больше, – говорит он, наконец. – Ненамного, но больше. Этот бриллиант и твоя уступчивость во время рейса. Тогда еще будете столоваться в корабельном камбузе – ты и дочь. Идти сутки, проголодаетесь. Я бы взял деньгами или бриллиантами, но ты говоришь, что у тебя их нет.
Маргарит смотрит на капитана с презрением, как на насекомое. Он же на нее – со злорадством и ожиданием.
Она разворачивается и начинает спускаться по трапу.
– Ты куда? – спрашивает капитан.
– За багажом. Освободите мою каюту, капитан. Я устала. И не рассчитывайте на мою уступчивость. Бриллианта достаточно.
Апрель 1918 года. Норвегия. Трондхейм. Порт
К пирсу, гудя, подходит судно.
Встречающих немного. Среди них Терещенко и Бертон.
Корабль швартуется.
Бертон и Терещенко взбегают по трапу навстречу выходящим пассажирам. На палубе, на чемоданах с Мими на руках, сидит Маргарит. Терещенко бросается к ним, обнимает обеих. Маргарит оседает в его руках. Она без сознания.
Трондхейм. Больница
Врач – пожилой мужчина в белом халате – беседует с Терещенко.
– Минимум две недели, а то и больше. Она истощена физически и морально – ей просто необходимо пройти курс лечения. И потом… Я вижу у нее сильное гинекологическое воспаление, тут нужна особая терапия. Все будет сделано, можете не сомневаться!
– Я могу пройти к ней?
– Конечно, но ваша жена под действием успокаивающих микстур. Не утомляйте ее. Ей нужно спать – это главное лекарство для нервной системы. Мозг должен отдохнуть, чтобы не было лихорадки…
Больница. Палата Маргарит
Терещенко садится рядом с постелью Марг и берет ее за руку. Она приоткрывает глаза.
– Мишель…
– Все в порядке, любимая. Тебе уже лучше…
– Я все время сплю.
– Так надо.
– Мишель?
– Она в доме у Бертона. Лотта за ней присмотрит.
– Мишель…
– Что, милая?
– В черном чемодане, за подкладкой, два чека… Их надо обналичить…
– Давай потом…
– Нет, – говорит она твердо, хотя и слабым голосом. – Выслушай меня. В коричневом чемодане зашиты в подкладку пять тысяч царских рублей золотом и тысяча марок. Это все, что удалось выручить от продажи вещей. Я не смогла бы взять их с собой. В кукле Мишет – все драгоценности, что ты мне подарил. Твоя мать отдала их мне перед отъездом. Но бриллианта там нет, Мишель.
– Ты отдала его за меня? – спрашивает Терещенко.
Она молча кивает и закрывает глаза.
16 июля 1918 года. Швеция. Стокгольм.
Русская церковь Преображения Христова
Маргарит в белом платье, с букетом, Михаил в смокинге. Свидетели, гости, среди которых и семья Бертонов. Священник проводит бракосочетание по православному обряду. Поют певчие. Рядом с мамой стоит светящаяся Мишет – тоже в белом платье и с маленьким букетом.
У Маргарит совершенно счастливое лицо.
Дом, который снимают супруги Терещенко. Ночь
Мишель и Маргарит лежат в кровати. Оба не спят.
– Ты, наверное, соскучился, Мишель? – спрашивает она.
– Ничего страшного, – говорит Терещенко. – Я подожду. Выздоравливай.
– Тебе вовсе не обязательно ждать.
Маргарит откидывает легкое одеяло и снимает с себя ночную сорочку. В темноте ее тело светится молочно-белым. Она начинает целовать мужа в шею, в грудь, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Распущенные волосы Марг скользят по животу мужа, ее голова над его пахом.
Терещенко тихо стонет.
Маргарит поднимает на него взгляд, отбрасывает челку:
– Вот видишь, тебе вовсе не обязательно ждать.
Август 1918 года. Посольство Англии в Стокгольме
Вице-консул вручает Терещенко документы.
Тот смотрит на сопроводительное письмо, потом с недоумением на клерка:
– Мне отказано в визе?
– Я весьма сожалею, мистер Терещенко, – говорит вице-консул, смущаясь. – Мистер Финли весьма озабочен ситуацией, но вынужден сообщить вам, что его правительство полностью против вашего въезда на территорию Великобритании. Пока против. Но ситуация, естественно, будет меняться. Мы свяжемся с вами дополнительно.
– По крайней мере, дайте мне транзитную визу для поездки в Америку – ее требует правительство США. В моих планах – встретиться с президентом Вильсоном.
– Увы, мистер Терещенко. Распоряжение членов правительства касаются и транзитных виз, а также виз кратковременных. Это политическое решение.
– Вы полагаете, что я несу ответственность за заключение сепаратного мира с Германией? – спрашивает Терещенко, закипая.
– Простите, мистер Терещенко, – говорит вице-консул подчеркнуто вежливо. – Если бы разрешение на выдачу вам визы зависело от меня, то вы бы уже ее имели. Но я не принимаю решений, а всего лишь транслирую вам волю своего правительства. Я понимаю ваше возмущение, но ничего не могу изменить…