Михаил прячется за крылом машины незваных гостей.
Гремит выстрел. Пуля пробивает металл в нескольких сантиметрах от головы Терещенко. Он замечает движение возле крыльца и стреляет в мелькнувшую тень. Раздается вскрик.
Один из стрелков сидит в тени крыльца, зажимая ранение на бедре, потом с трудом встает и ковыляет в укрытие.
Михаил перебегает за поленницу дров и едва успевает скрыться за ней, как несколько пуль ударяют в деревянные плашки.
Терещенко ложится на землю, аккуратно высовывается из-за поленницы и видит отползающего противника. Михаил стреляет, но промахивается – его пуля пробивает шину автомобиля преследователей. Еще выстрел. От дома стреляют в ответ – пуля вспарывает костюмную ткань на плече Михаила, он прячется за поленницу.
Слышны звуки шагов – убийцы берут Терещенко в клещи.
Михаил внимательно прислушивается, перекатывается к другому краю поленницы и, вскочив, стреляет в грудь не ожидавшему его появления противнику. Тот падает.
Терещенко снова прячется за дрова, а потом быстро, почти на четвереньках, бежит в сторону деревьев, окружающих поляну.
И вовремя – второй наемник выскакивает из-за автомобиля и выпускает пулю в то место, где только что прятался Михаил. Убийца замечает бегущего прочь Терещенко и стреляет вслед: раз, второй, третий… Пуля пробивает полу пиджака Михаила. Он спотыкается и падает, переворачивается на спину, вскидывает браунинг, ловит идущего на него убийцу на мушку. Выстрел! Убийца пригибается, свинец пролетает над его головой. Он все ближе и ближе. Терещенко жмет на спуск, выстрел – снова промах и затвор браунинга замирает в заднем положении.
Убийца вскидывает наган, Михаил пытается встать, но ноги скользят по траве.
Выстрел. Наемник опускает оружие, падает на колени, а потом рушится лицом в землю.
За его спиной Ларс Бертон с дымящимся револьвером в руке.
– Что…ты…так…долго… – выдавливает Терещенко, задыхаясь.
– Прости, – говорит Бертон, опуская револьвер. – Ошибся поворотом. Сложно ехать без фар даже в собственный рыбачий домик.
Рыбацкий домик
На крыльце сидят Бертон и Терещенко.
– Ну и что? – спрашивает Терещенко. – Будем вызывать полицию?
– Плохая идея, – отвечает капитан. – Зачем нам неприятности? Особенно тебе, русскому эмигранту? Места здесь малолюдные. Никто ничего не слышал. Море рядом.
– А машина?
– Море рядом, – повторяет Ларсен.
Невысокий обрыв, под которым плещется вода. Терещенко и Ларсен толкают к краю скалы машину, в которой сидят два мертвеца.
Автомобиль летит вниз и падает в море, поднимая тучу брызг.
– Прохладно, – говорит Терещенко, поеживаясь.
– У меня в буфете есть бутылка коньяку, – говорит капитан. – Помнишь, мы собирались напиться?
Июль 1918 года. Петроград. Дом, где располагалась квартира Терещенко
Вечер.
Возле подъезда останавливается автомобиль. Из него выходит Дарси, прощается с водителем и входит в дом. Когда он начинает подниматься по лестнице, из укрытия выходят два человека и разряжают револьверы ему в спину.
Убийцы убегают. Тело Дарси остается лежать на ступенях.
Глава двенадцатая
Ва-банк
Август 1918 года. Швеция. Стокгольм
Терещенко останавливает машину возле отеля и быстрым шагом идет к парадному входу. В руках у него огромный букет роз.
Он взбегает по главной лестнице, сворачивает в коридор и звонит в двери. Цветы он держит перед собой так, чтобы закрыть лицо.
Дверь открывается. На пороге – мать Михаила – в темном строгом платье под горло, сухолицая, с плотно сжатым ртом.
– Вы к кому? – спрашивает она по-французски.
Михаил опускает букет вниз.
– К вам, мадам! – говорит он со смехом и обнимает мать.
– Миша, Мишенька, – в голосе Елизаветы Михайловны искренняя радость, но выраженная очень сдержанно. Она тоже обнимает сына и даже касается его щеки губами. – Как же я рада тебя видеть! Но что это за дурацкие усы, Мишель! Они тебе совершенно не идут! Откуда ты узнал, что мы здесь! Мы же только сегодня прибыли!
– Гулькевич сообщил! А где Малик, мама?
– Пошел знакомиться с городом. Он плохо перенес морское путешествие, до сих пор приходит в себя. Я отпустила его подышать и развеяться. Я надеюсь, Стокгольм безопасен?
– Совершенно! А как ты перенесла такой длинный путь?
Они проходят в гостиную – номер мадам Терещенко люксовый, большой, с несколькими спальнями.
– Куда хуже, чем мне хотелось бы, – отвечает Елизавета Михайловна. – Но я рада, что наконец-то в безопасности… Я больше беспокоилась по поводу Коленьки, ты же знаешь, его здоровье не стало лучше от перенесенных потрясений.