– Он всегда был со странностями, но сегодня речь не о нем. Ты знаешь, зачем я пригласила тебя?
– Нет.
– Почему ты не сдержала слово? Зачем обманула меня?
– Мне нечего вам сказать, Елизавета Михайловна. Спросите у сына.
– Почему ты не рассказала ему о том, что случилось в Зимнем?
– Потому, что ему будет больно, больнее, чем мне. Потому, что он будет чувствовать себя виноватым.
– А ты не будешь?
– А в чем я должна винить себя, Елизавета Михайловна? В том, что я люблю вашего сына? В том, что всегда старалась быть рядом с ним? В том, что даже когда он отталкивал меня, я возвращалась к нему? В чем я провинилась, мадам Терещенко? В том, что несколько пьяных животных чуть не убили меня? В том, что Бог спас меня тогда и помог мне дойти до вашего дома? Чужая страна, чужая революция… Вот только кровь была моя!
– Жила бы ты во Франции, горя бы не знала! Но тебе был нужен богатый жених!
– О да… – улыбается Марг. – Именно поэтому я не уехала с подарком Мишеля, с бриллиантом, стоившим состояние, а отдала камень за его жизнь… Я не боюсь вас, Елизавета Михайловна. Я не боюсь того, что вы расскажете о моем горе мужу. Я не стала любить его меньше, а он не стал любить меньше меня. Вы же уже сообщили ему? Не удержались?
– Не хами мне, – мадам угрожающе склоняет голову, глядя на невестку исподлобья. – Что ты о себе возомнила? Скажи, ты беременна?
Марг дерзко задирает подбородок и выплевывает свекрови в лицо:
– Да.
– Это действительно чудо, – говорит мадам Терещенко. – Врач был уверен, что ты останешься бесплодной.
– Значит, он ошибся, – пожимает плечами Маргарит. – Или Бог дал мне еще один шанс понести от вашего сына.
– Ну, неси, неси… – цедит мадам зло. – Чушь ты несешь! Ваш брак не от Бога. Не от его воли и светлого чувства, а от похоти… Вы как коты, прости меня, Господи… Не для размножения, а только для удовлетворения низменных инстинктов, за что и наказаны! Но ты рано радуешься, невестушка! Я знаю своего сына! Рано или поздно он тебя бросит. Наиграется – и бросит. Родишь ты ему одного или трех детей – неважно. Ваш брак обречен, просто ты этого еще не поняла!
– Вы позвали меня, чтобы оскорбить? – спрашивает Маргарит. – Не думаю, что у вас получится…
Мадам Терещенко машет в ее сторону рукой.
– Оставь. Я не тебя сюда пригласила, а ее… – она указывает на Мишет. – Возьми шкатулку со стола.
Марг берет со стола объемистую инкрустированную шкатулку, приоткрывает крышку и с удивлением смотрит на свекровь.
– Что это?
– Мои игрушки. Скопилось за жизнь.
– Тут целое состояние… Мы не можем это…
– Это не тебе, – перебивает мадам Терещенко. – Ты не бери. Это ей. Ее наследство. Ни тебя, ни детей твоих я видеть больше не хочу. Но этого хватит на то, чтобы ее вырастить, дать подобающее образование и приданое. Прощай.
Елизавета Михайловна встает, давая понять, что разговор окончен. Встает и Маргарит – Мишет держит мать за руку. Мадам не сводит глаз с внучки, но не делает даже попытки ее позвать.
– Подойди, попрощайся с мадам, – говорит Марг девочке по-французски.
– Не надо, – в голосе мадам Терещенко металл и битое стекло.
– Я хотела бы сказать, что мне жаль, – говорит Марг. – Но мне не жаль, Елизавета Михайловна. Прощайте. Мы уезжаем в Дижон, к моей семье.
– Он бросит тебя, – говорит Елизавета Михайловна в спину невестке. – Он уже тебя бросил.
Сентябрь 1918 года. Христиания. Порт
У пирса пришвартовано пассажирское судно. Вокруг судна суета, всегда сопровождающая посадку.
По причалу идет Терещенко с Маргарит, чуть позади, рядом с тележкой с чемоданами, за ними следует Бертон. За Бертоном и носильщиками семенит няня. Маленькая Мими на руках у Михаила. Она крепко держит отца за шею и крутит головой, разглядывая все вокруг.
Маргарит и Мишель разговаривают на ходу, негромко, чтобы не расслышали сзади.
– Ты уверен, что мой отъезд необходим?
– Совершенно уверен.
– Я не хочу ехать в Париж одна.
– А я не могу попасть во Францию без визы, Марг. Это бессмысленный спор.
– Зачем мне ехать туда без тебя?
– Чтобы остаться в живых, Маргарит. Я не хочу, чтобы ты и Мишет пострадали из-за меня. Давай я не буду вдаваться в подробности, просто поверь мне на слово – мы уже могли быть мертвы.
– Вы пока постойте в стороне, – говорит Бертон. – Я распоряжусь насчет багажа.
Супруги отходят в сторону.
– Не спорь со мной, – отрезает Терещенко. – Я принял это решение, ты должна подчиниться.
– Это потому, что тебе больше не нравится спать со мной?
– Марг, ты умная женщина, но почему же ты иногда ведешь себя, как круглая дура?!