Титр: Нет такого подвига, которого бы не совершил русский солдат во имя царя и Отечества.
Тапер играет нечто торжественно-скорбное. Чуть дребезжат струны старого расстроенного пианино.
На экране плещутся волны. Из вод поднимаются мощные стальные борта. Смотрят в море крупнокалиберные орудия. Один из кораблей окутывается дымом – палят пушки. Вдалеке силуэты других судов.
Титр: Флот союзников взял под контроль акваторию Северного и Балтийского моря. Черноморский флот преследует одиночные немецкие корабли.
Снова волны. Черно-белые, свинцовые. Вот они начинают приобретать цвет.
Плещется о камень, поросший мхом, зелено-серая вода.
Январь 1915 года. Норвегия. Порт Христиания
Над гаванью густой, как взбитые белки, туман.
Терещенко стоит на пирсе возле маяка, глядя в сторону моря. Рядом с ним портовый чиновник в мундире. Погода нехолодная, но сырая и зябкая. Терещенко поднял воротник пальто, чиновник постоянно потирает руки.
– Он не войдет в порт, – говорит чиновник по-норвежски. – Слишком сильный туман. Сегодня не стоит его ждать, герр Терещенко. Бертон знает здешние воды, но никогда не станет рисковать кораблем.
– Третьи сутки… – отвечает Терещенко тоже на норвежском. – Нам нужно пару часов солнца.
– Поднимается ветер, – чиновник словно внюхивается в движение воздуха. – Если повезет…
Порыв ветра едва не уносит шляпу Михаила, но тот успевает ее подхватить.
Туман начинает рассеиваться. В небе появляется мутный косматый шар солнца.
– Смотрите, – чиновник указывает пальцем на выступившую из тумана серую тень. – Смотрите! Это она?
В гавань проскальзывает огромная тень, и, когда она проходит мимо маяка, отчетливо видно, что это «Иоланда», ведомая твердой рукой знатока здешних вод.
– Пойдемте, – говорит Михаил Иванович. Голос у него бесцветный, усталый, лишенный всяческих эмоций. – У нас еще много дел. Готовьте документы, а я привезу английского консула. Оформим передачу.
Они шагают по пирсу к большой земле.
– Вы ничего не хотите снять с яхты? – спрашивает чиновник несмело. – Все же…
– Ничего, – резко перебивает его Михаил. – Я ничего не хочу снимать. Пусть все останется как есть.
– Ну, что ж… – пожимает плечами чиновник. – Так и быстрее, и проще…
Январь 1915 года. Норвегия. Порт Христиания. Причальный пирс
Терещенко стоит у трапа, глядя, как к нему спускается капитан Бертон.
– Рад видеть вас, дружище, – приветствует его Михаил.
– И я рад видеть вас, сэр. Простите, что не мог прибыть раньше. «Иоланда» была блокирована в Трондхейме.
Мужчины жмут друг другу руки и после недолгого раздумья искренне обнимаются.
– Спасибо, Ларс! – говорит Терещенко негромко. – Спасибо. Как тебе удалось удрать?
– Сказал, что нужен срочный ремонт в доке, а в Трондхейме такого размера доков нет.
– И отпустили?
– Я же норвежец, представитель нейтральной страны, а немцы относятся к нам, как к незадачливым родственникам – мол, чуть-чуть туповаты, но свои. Пришлось уверить коменданта, что я немедленно затону прямо у причальной стенки. Кто же захочет такой сюрприз у себя в порту? В общем, я сейчас должен обдирать днище от ракушек… Каким будет ваш приказ, господин Терещенко? Что я должен делать дальше?
– Пойдемте, Ларс…
Они отходят от трапа «Иоланды» на край пирса. Над входом в порт снова клубится стена тумана.
– Я принял решение передать «Иоланду» союзникам.
– Кому именно, сэр?
– Англичанам. Под плавучий госпиталь. Вы, капитан Бертон, вольны оставить судно…
Бертон вскидывается, словно от удара и недружелюбно смотрит на Михаила.
– Это война, – поясняет Терещенко. – Я не могу отправить вас на войну. Сами знаете, что немецкие подводные лодки делают с караванами. Кто бы мог подумать, что эти консервные банки окажутся таким мощным оружием…
– Надеюсь, – говорит Бертон, и голос у него чуть подрагивает, – вы не считаете меня трусом, господин Терещенко?
– Отнюдь. Наоборот, господин капитан. Я знаю, что вы отважный и преданный человек. Но вы гражданин Норвегии, а Норвегия в этой войне не участвует. Я не могу приказывать вам рисковать своей жизнью.
– Вы меня увольняете?
– Нет.
– Тогда я остаюсь на «Иоланде».
– Хорошо, Ларс.
– Думаю, что большая часть экипажа останется вместе со мной.
– Хорошо.
– Но на судне еще есть несколько человек вашей прислуги…