Из окна вниз летят тела – некоторые неподвижны и падают камнем, некоторые еще кричат и машут руками.
Восторженно ревет толпа.
Выскакивает навстречу бунтовщикам кавалерийский разъезд. Залп – и половина казаков летит на землю ранеными или убитыми, падают кони.
Артиллерия бунтовщиков бьет по баррикаде, за которой полицейские – те, кто остался в живых, бегут.
Застава Московского полка. Бунтующие солдаты и рабочие замирают перед ней, но по ним не стреляют. Толпа идет сквозь заставу, и в нее вливаются все новые и новые люди в шинелях и с винтовками – словно ручейки в реку. И эта река заполняет улицы от края до края.
Короткий, но яростный штурм Арсенала. Выносят двери. Щелкают револьверы, люди кричат, врываясь в здание.
Ящики с винтовками и револьверами, которые раздают людям. Много, очень много ящиков с оружием и патронами – их выносят из Арсенала прямо на снег. Теперь над толпой колышутся не только знамена, но и стволы винтовок, штыки.
Толпа стала армией, группы в ней – отрядами.
Вот отряды рассыпаются по городу, вот строят баррикады, вот врываются в правительственные здания, беспощадно убивая полицейских, стоящих на их пути.
Над городом стоит оружейная трескотня. Бухают пушки. Багрово светятся пожары. И валится, валится, валится с низкого серого неба мелкая перхоть сухого снега. Весь воздух наполнен им, уцелевшие фонари едва могут пробить эту завесу.
Горит Литовский замок. Вооруженные люди открывают двери камер, выпуская заключенных. Вот толпа врывается в Кресты.
Восставшие захватывают полицейский участок. Жандармы, не успевшие сбежать, сдаются. Тех, кто сопротивляется, или бьют прикладами или стреляют на месте.
Вооруженные бунтовщики врываются в здание телефонной станции. С визгом бегут от них телефонистки. Девушек не трогают, только улюлюкают им вслед.
Захвачен телеграф. Вооруженные люди занимают здание вокзала.
Город заснежен, но на снегу всюду хлопья пепла. Мерцают пожары. Метет.
Ставка верховного главнокомандования
ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ
Занятия Государственной Думы указом ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА прерваны до апреля. Точка. Последний оплот порядка устранен. Точка. Правительство совершенно бессильно подавить беспорядок. Точка. На войска гарнизона надежд нет. Точка. Запасные гарнизоны гвардейских полков охвачены бунтом. Точка. Убивают офицеров. Точка. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к дому Министерства Внутренних Дел и Государственной Думе. Точка. Гражданская война началась и разгорается. Точка. Повелите немедленно призвать новую власть на началах доложенных мною ВАШЕМУ ВЕЛИЧЕСТВУ во вчерашней телеграмме. Повелите в отмену ВАШЕГО ВЫСОЧАЙШЕГО указа вновь собрать законодательные палаты. Точка. Возвестите безотлагательно эти меры ВЫСОЧАЙШИМ манифестом. Точка. ГОСУДАРЬ, не медлите. Точка. Если движение перебросится в армию – восторжествуют немец и крушение России, а с ней и Династии – неминуемо. Точка. От имени всей России прошу ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО об исполнении изложенного. Точка. Час, решающий судьбу ВАШУ и Родины, настал. Точка. Завтра может быть уже поздно.
Председатель Государственной Думы Родзянко.
Февраль 1956 года. Архив КГБ СССР.
Комната для чтения документов
– Терещенко получил должность министра финансов, – говорит капитан. – Это случилось еще до отречения царя, то есть официально он – последний министр финансов царской России. Через три дня ему должен был исполниться 31 год. Неплохо, правда?
– Более чем… – отвечает Никифоров. – Только вот момент неподходящий. Знаешь, я последнее время мечтаю порулить истребителем. Очень хочется, просто руки чешутся. Но оказаться за штурвалом падающего самолета – это не то, на что я рассчитываю. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю…
– А он понимал? Как ты думаешь?
– Не знаю. А вдруг у него не было времени подумать? Одно дело – читать документы того времени и совершенно другое – жить во всем этом. Наверное, это было страшнее, чем в пикирующем самолете, но они искренне полагали, что смогут все поправить.
– Или очень хотели власти, – замечает Никифоров.
– Или очень хотели власти, – соглашается капитан. – А кто ж ее не хотел?
Ночь на 1 марта 1917 года. Петроград. Государственная Дума
У входа в Таврический дворец полковой оркестр играет «Марсельезу». Холодно. Липнут к металлу духовых губы. Простуженно ухает барабан, звенят медью тарелки. Музыкантам холодно. Вокруг много горящих костров, но тепло до оркестра не доходит. С неба продолжает сыпать, изредка с Невы долетают порывы ледяного ветра с залива.