Он поднимает на Терещенко глаза.
– К сожалению, нет.
Февраль 1956 года. Архив КГБ СССР.
Комната для чтения документов
– Интересно, откуда у Ротшильдов была такая подробная информация? – спрашивает Никифоров, откладывая бумагу. – Неужели у французов имелся свой человек в немецком Генштабе?
– Полагаю, что да, – отвечает капитан. – Приездом Терещенко во Францию в новом статусе министра финансов интересовалась разведка. Ротшильды были не просто влиятельными людьми, а столпами финансовой системы страны, и могли получить доступ к самой секретной информации.
– Не думаю, что они бы просто так ей делились, – сомневается Никифоров. – Хотя – причина очевидна. Франция не хотела, чтобы Россия вышла из войны. Восточный фронт сковывал силы немцев, и капитуляция русских войск весной семнадцатого дала бы кайзеру возможность наконец-то взять Париж. И поэтому Ротшильд отдал Терещенко секретную информацию о договоренностях между немцами и большевиками. Выложил всю комбинацию на стол.
– Уж не знаю, что было более ценно, – говорит капитан. – Деньги или информация о Парвусе и Владимире Ильиче?
– Владимир Ильич все равно выиграл партию, – улыбается Никифоров. – В итоге. И никакая хваленная еврейская хитрость Ротшильдам не помогла. Интересно другое: лет пять назад только за то, что я знаю об этих документах, нам обоим на лбу поставили крест зеленкой. А сегодня мы с тобой, капитан, спокойно обсуждаем дела вождя мирового пролетариата и имеем наглость строить предположения. Значит, Терещенко увез от своего еврейского дружка некие компрометирующие большевиков документы?
– Да. Во всяком случае, копии, которыми французы располагали на тот момент. Были еще некие договоренности между Ротшильдом и Терещенко, потому что Михаил Иванович не ограничился бумагами, а организовал целое расследование. Ему, как финансисту, это не составило особого труда… После революции были уничтожены двадцать один том материалов следствия по этому делу.
– Полностью?
– Конечно.
– И никаких копий?
– При уничтожении копии не делались…
– Это я понимаю, – отмахивается Никифоров. – А вот мог ли Терещенко сделать копии до того, как его арестовали?
Капитан кивает.
– Конечно мог… Терещенко был одним из самых непримиримых противников Владимира Ильича, именно он настаивал на аресте Ленина и всего партийного руководства, все бумаги проходили через его руки. Ему помогал не только Ротшильд, но и друзья в Стокгольме, Лондоне и в Стамбуле. Умный, последовательный и безжалостный враг. Я не понимаю, как его выпустили из Петропавловки. Уж кого-кого, а Терещенко надо было поставить к стенке в первую очередь!
– Знаешь, – говорит Никифоров, – я и сам задаю себе тот же вопрос, но смотрю на факты шире. Почему после ареста не расстреляли все Временное правительство? Не только нашего друга Мишеля, а всех скопом сразу после взятия Зимнего? Ведь могли же! Народ был настроен решительно, просто на части могли разорвать. Однако не дали… Был приказ: не трогать! Так вот, капитан… Всех министров-капиталистов поставить к стенке было нельзя. Ленин не то чтобы их пожалел, а оставил в живых, чтобы показать: все они – полные нули. Никто и имя им никак. Зачем марать революционный меч? Он не хотел делать из них мучеников, которых бы запомнили, как жертв революции. Живыми они доказывали силу новой власти и одновременно бессилие старой. Гениально. Но вот в чем я с тобой полностью согласен – этого Терещенко я бы расстрелял всенепременно. Не оставил бы безнаказанным… Никогда.
Март 1917 года. Париж. Вокзал Гаре дю Норд
Возле вагона стоит Терещенко. Он курит и смотрит на часы. На лице сомнения, но вот он кидает сигарету в урну, подхватывает саквояж и идет прочь от вагона.
Терещенко быстрым шагом спускается по лестнице и подходит к стоящему на улице такси.
– Вокзал Аустерлиц. Мы успеваем к ночному на Канн?
Водитель смотрит на часы.
– Успеваем, месье.
Такси отъезжает.
Март 1917 года. Гранд казино «Монако»
Терещенко, улыбаясь, входит в казино.
Тут словно ничего не изменилось – те же мужчины во фраках и дорогих костюмах, женщины в вечерних платьях, услужливые лакеи и сигарный тяжелый дым.
Терещенко идет к столу для рулетки, становится рядом, наблюдая за игрой.
Скачет по колесу шарик. Лопатка крупье забирает со стола фишки, приносит новые. Мишель останавливает официанта и берет с подноса бокал с шампанским.
– Возьми и для меня, – произносит рядом женский голос.