– Я не призываю защищать всех, – горячо возражает Терещенко. – Но партия Ленина – это нешуточная угроза…
– У Ленина практически нет партии, – говорит Керенский недружелюбно. – Есть сам Ленин – могучий Громовержец на облаках. Он бог для своих последователей, но ниже него – до самой земли – никого нет. Ни одной значимой фигуры, Михаил Иванович! Ни одного мало-мальски значительного деятеля, который мог бы сыграть роль генерала армии. Нельзя управлять войском без офицеров. Одной идеи мало – нужны руки, которые будут делать дело, нужны глотки, которые будут передавать приказы. Между лидером и его людьми должна быть связь, а Владимир Ильич так давно жил вне России, что нынешняя революция для него самого есть великая неожиданность. Поверьте мне на слово, Михаил Иванович, вы не совсем разбираетесь в особенностях русского революционного движения, вы далеки от него, отсюда ваши опасения. Вот вы делаете Парвуса значимой фигурой. А я знаю, кто такой Гельфанд – он авантюрист, заработавший деньги на войне торговлей и гешефтами. Его германский демарш и ставка на Ульянова – не более чем очередная авантюра. Володя, уж поверьте мне на слово, не очень популярен в рядах революционеров, его не любят за склочный характер и слепую веру в собственный гений. Он – бог большевиков, а не всеобщий лидер. Так что называть нешуточной угрозой для России несколько тысяч приверженцев его… – Керенский прокашливается, – его заимствованных идей, это, мягко говоря, некоторое преувеличение.
– Генерала Людендорфа можно считать, кем угодно, но назвать его глупцом я бы не рискнул, – возражает Гучков. – И каким бы пройдохой ни был ваш этот Гельфанд, но обмануть Генеральный штаб… Речь идет о миллионах марок, а немцы крайне рачительно относятся к средствам. Естественно, что информация французской стороны дана нам с целью не допустить выхода России из соглашения, но это не есть повод не доверять этим сведениям. Наши цели совпадают.
– Я предлагаю, – Милюков примирительно поднимает руку, – поручить Михаилу Ивановичу провести расследование и проверить правдивость переданной нам информации…
– В этом есть резон, – соглашается князь Львов. – Мы, господа, говорим о своей приверженности к принципам гуманности и либеральным идеям, поэтому у нас нет права на террор. Мы арестовываем только представителей старого режима, да и то если это люди одиозные, как Протопопов, или их враждебность лишает нас право выбора. Мы можем быть решительными, но не жестокими, и арестовывать человека, революционера, только потому, что порочащие его факты нам предоставила заинтересованная сторона…
– Мы сами – заинтересованная сторона, – перебивает его Терещенко. – Простите, ради Бога, Георгий Евгеньевич, я же не предлагаю немедленно гильотинировать Ульянова. Я предлагаю его задержать до выяснения вопроса. Если же окажется, что мы ошибались, я лично извинюсь перед ним. Я не могу похвастаться землячеством с этим господином, но тоже имею опыт личного общения с ним – один раз в поезде прослушал лекцию о революции. Мы были попутчиками по пути из Канн в Париж. Мне он показался решительным и очень недобрым человеком. Злым гением, если хотите…
– Михаил Иванович! Дорогой! Вы же меценат, а не кинжальщик! – говорит князь Львов успокаивающе. – Вы сделали очень большое дело – привезли необходимые стране деньги. Ваш опыт нужен правительству, ваши финансовые знания помогут России собраться с силами после трагических и великих событий последних лет. Но не старайтесь стать Маратом или Робеспьером – их время давно прошло! Державе нужны созидатели. Это дело необходимо тщательно расследовать и лишь потом, с полным основанием… Ну, вы понимаете. Нельзя терять лицо… В то время как министр юстиции готовит полную амнистию для всех политических заключенных, вы призываете плодить новых! Этак вы нас с Петросоветом окончательно поссорите!
– Поссориться все равно придется, Георгий Евгеньевич! Ленин будет здесь в течение недели, – Терещенко обводит собеседников взглядом. – Он не один, с ним едет отборный отряд. Они уже в Стокгольме, и не сегодня, так завтра будут в Петрограде. По информации французов, из Соединенных Штатов в Россию выехал Лев Бронштейн – он тоже задействован в планах Ленина… Это не я выдумываю проблему, это вы отказываетесь ее замечать!