Вышедший в зал хозяин замечает странную пару.
– Что за люди? – спрашивает он негромко.
– Не знаю, – отвечает женщина. – Тот, что заказал пиво – русский. Говорит по-нашему с акцентом. Второй ничего не заказывал.
– Ну так пойди – спроси, что подать…
Официантка уходит. При ее приближении пара замолкает.
Хозяин смотрит на них, не приближаясь.
Женщина возвращается, наливает в кружку кипяток и щедро плещет в горячую воду из объемной бутылки.
– Грог, – констатирует хозяин. – Он англичанин?
– Да, – говорит официантка.
– Русский и англичанин, – улыбается кабатчик, закуривая короткую носогрейку. – Могу биться о заклад, они говорят о немцах…
Апрель 1917 года. Лондон. Уайтхолл Корт
Из автомобиля выходит долговязый человек в круглых очках, тот, что был в припортовом кабаке в Христиании. На этот раз на нем типично английский костюм, на голове – котелок. Он сосредоточен и неулыбчив – лицо словно окаменело.
Он ступает на тротуар, достает из жилетного кармана часы, сверяет время и входит в подъезд особняка.
Лестница. Коридор.
Человек в очках входит в кабинет.
Старые деревянные панели темного цвета. Шторы на окнах.
Огромный стол, за которым сидит немолодой хозяин кабинета – грузный, чтобы не сказать «толстый», мужчина преклонных лет.
Человек в очках садится напротив него.
– Как я понял, Битсби, – говорит хозяин, – вы вернулись с результатом.
Ни «здравствуйте», ни рукопожатия.
– Да, сэр, – отвечает Битсби. – Вот…
Он кладет перед толстяком небольшую, но достаточно пухлую картонную папку.
– Спасибо, Битсби, – говорит тот, начиная проглядывать бумаги.
Битсби, которому так и не предложили сесть, стоит прямой, как высохший ствол.
– Хорошая работа, Битсби, – говорит толстяк через некоторое время.
– Благодарю вас, сэр.
– Вы уверены, что источник достоверен?
– Думаю – да, сэр, – Битсби сдержан и лаконичен.
– Кто этот источник, Битсби?
Человек в очках едва заметно пожимает плечами – он удивлен вопросом.
– Есть человек из русских революционеров, который давно сотрудничает с нами. Не из идейных соображений, за отдельную плату.
– Очень прагматичный человек, – замечает хозяин кабинета не без иронии. – Никаких революционных идеалов… У вас все?
– Есть еще один вопрос, сэр, который я хотел бы обсудить.
– Говорите, – разрешает толстяк, откидываясь в кресле.
– Полученная нами информация позволяет предположить, что в ближайшее время между Стокгольмом в Петроградом будет налажено курьерское сообщение.
– Для чего?
– Для передачи документов между шведским «Ниа-Банком» и Сибирским банком в Петрограде. «Ниа-Банк» в Стокгольме получает деньги от берлинского «Дисконто-Гезельшафт», далее под прикрытием торговых операций деньги поступают в Сибирский банк. Все фигуранты по этому делу нам известны. Владелец «Ниа-Банк» – Олаф Ашер, но непосредственно деньгами для большевиков занимается Фюрстенберг-Ганецкий.
– Он же и будет курьером?
– Полагаю, что да. Слишком важны бумаги, которые нужно будет переместить через границу. Неразумно отдавать их в чужие руки. Торговая фирма – прекрасное прикрытие для операций по финансированию революции, но чувствовать себя в безопасности нельзя.
– Разумно. И в чем же заключается ваш вопрос, Битсби?
– Документы, собранные нашей службой, раскрывают механизм финансирования ленинской партии, но настоящие доказательства махинации – это фиктивный товарооборот. Если Ганецкий будет арестован с фальшивыми бумагами, то содержимое этой папки просто взорвет большевиков. В противном случае…
– Все будут знать все, – продолжает за него хозяин кабинета, – но ничего не смогут предъявить в суде…
– Да, сэр, – говорит Битсби. – Совершенно верно, сэр!
– Вы предлагаете сдать этого Ганецкого русским?
– Я предлагаю подумать, стоит ли нам это делать. А если стоит, то когда, сэр.
– Я понял вас, Битсби. Я подумаю.
– Благодарю, что выслушали меня, сэр.
– Не стоит благодарностей. Идите.
Битсби выходит.
Толстяк нажимает кнопку на столе. Входит секретарь – седой и солидный мужчина за сорок. Толстяк протягивает ему папку.
– Копию – Ротшильду, – приказывает хозяин. – Пусть отправят вечерним пароходом. Гриф – совершенно секретно. Везет курьер. Передать в руки лично. Еще копию – ко мне в спальню, почитаю на сон грядущий.
– Слушаюсь, сэр. Сопроводительное письмо будет?
Толстяк задумывается на миг.
– Да. Напишите так… Дорогой друг! Направляю тебе обещанное. Надеюсь, что смог тебе помочь. С наилучшими пожеланиями. «С».