В подъезде кто-то кричит, матерится. Грохочет выстрел из «трехлинейки», ему отвечает щелканье кнута. Раз, другой… Потом в темноте кто-то жалобно вздыхает и звякает о плитки пола металл – падает винтовка.
– Михаил Иванович! – зовет Терещенко по-французски чей-то голос из подъезда. – Выходите, все кончено.
Не выпуская из рук разряженный пистолет, Михаил медленно движется к выходу.
В дверях лежит умирающий человек. Он еще жив, но в него попали три пули – одна в грудь, другие в горло и в лицо, чуть правее носа. Это тот, кого называли Батей. Умирающий страшно и хрипло дышит. Из горла толчками идет кровь. Второе тело лежит ничком, спиной к двери – это налетчик в матросском бушлате… Терещенко перешагивает через них, пачкая туфли в разлитой крови.
В подъезде тоже висит пороховой туман. Их него выплывает лицо офицера во французской форме. Это старый знакомец Терещенко, сосед с первого этажа, подтянутый и галантный офицер из французского военного представительства, Пьер Дарси.
– Вы целы, Михаил Иванович?
– Кажется, да…
– Прекрасно! Мадам Маргарит в безопасности?
– Да, – говорит Терещенко сдавленно.
Третьему покойнику – тому, кто при жизни носил кавалеристскую шинель, пулей снесло полчерепа, и на плитки пола вытекает серо-розовая жижа мозга.
Михаил Иванович торопливо отходит в сторону и его тошнит.
– Вы в первый раз, что ли? – догадывается француз. – Месье министр! Скажу вам, попасть в голову из вашего пугача да в темноте – весьма неплохо для начала!
Терещенко еще раз выворачивает наизнанку.
– Курить будете? – интересуется француз. – Отвлекитесь, быстрее пройдет.
Михаил Иванович отрицательно мотает головой.
– Зря! – офицер закуривает. – Один ушел… Его внизу пролетка ждала. Жаль. Маленький, шустрый, золотой зуб во рту. Но – везучий… Medre! Я два раза в него стрелял, только ранил… Да закурите вы наконец, Мишель, легче будет! На войне как на войне: не вы к ним пришли – они к вам.
– Прости меня, Господи… – шепчет Терещенко, вытирая испачканный рот, но француз его слышит:
– Бога здесь нет, Михаил Иванович, не переживайте. Он не любит, когда рядом стреляют…
Глава шестая
Охота на Ленина
30 апреля 1917 года. Петроград. Посольство Франции в России
Морис Палеолог встречает зашедшего с улицы Терещенко. Тот в плаще, по которому все еще стекают капли дождя.
– Месье Палеолог!
– Здравствуйте, месье Терещенко! Благодарю, что откликнулись на мое предложение отобедать…
Слуга принимает у Терещенко плащ.
Он и Палеолог жмут друг другу руки.
– Мне доложили, что у вас в доме недавно была стрельба? – спрашивает посол.
– Да, к несчастью…
– К несчастью было бы, окажись вы ранены или убиты… А все остальное – к счастью. Надеюсь, ваши близкие не пострадали?
– Дочь испугалась, но все уже позади… Мне очень помог Пьер Дарси. Скажу прямо – он спас и меня, и семью. Не приди он на помощь, и я бы сегодня не смог отобедать с вами, – невесело шутит Терещенко.
– Это как раз тот редкий случай, – шутит посол в ответ, – когда навыки бретера и безрассудство сыграли положительную роль. Он бретер, бонвиван и выпивоха, но отважный малый, этот Дарси.
– Я обязан ему жизнью.
– Франция и французы всегда были верными союзниками России.
– Ну, я бы не стал так обобщать, – на этот раз Терещенко улыбается искренне.
– Вы, наверное, удивлены, – говорит Палеолог, пока они поднимаются по лестнице, – что я пригласил сегодня только вас одного?
– Не так чтобы очень, месье посол…
– Я уже не посол, господин министр. Я простой гражданин, хоть и на государственной службе. Во всяком случае, нового назначения пока не получил.
– Не думаю, что вы останетесь в стороне от дел, месье Палеолог.
– Скорее всего, вы правы, и надеюсь, что это произойдет быстро. Терпеть не могу безделье, а особенно вынужденное! Я планировал уехать к середине мая, но обстоятельства сложились так, что я отправлюсь на родину буквально через несколько дней, и до отъезда мне нужно сказать вам несколько слов наедине. Причина на то у меня есть, и я вам ее разъясню… Прошу вас!
В столовой посольской квартиры Палеолога уже накрыт стол.
Пока слуги подают, мужчины сохраняют молчание. Судя по всему, так здесь принято, потому что, исполнив обязанности, прислуживающие исчезают.
– Итак, – говорит Палеолог, – постараюсь быть краток. Вы лично симпатичны мне, месье Терещенко, я внимательно следил за вашей деятельностью на посту министра финансов. Мне нравился ваш профессионализм, я уверен в том, что мысль о приглашении вас в состав правительства была несомненной удачей господ Гучкова и Милюкова…