№ 36. Из дневника начальника 4-й Финляндской стрелковой дивизии (49-й армейский корпус, 11-я армия, Юго-Западный фронт) генерал-лейтенанта В.И. Селивачева [35] о падении боевого духа в офицерской среде (запись от 17 марта 1917 года)
11 ч. веч. (23 часа) пришел к-р артилл. бригады с к-ром 1-й батареи капитаном Цивинда, доложившим, что у него на батарее произошел инцидент. Младший офицер, ехавший на разведку, заговорил с разведчиком и высказался в духе приверженности старому строю, сказав: «Не было фуража при старом правительстве, нет его и при новом; война не кончится в нашу пользу, но как бы она ни кончилась, а я после войны сниму мундир и уеду в Германию». На это разведчик ответил ему: «Какой же вы русский офицер, если так говорите?»
На это офицер приказал ему замолчать, угрожая в противном случае пустить пулю в голову.
Днем капитан Цивинда, проходя через батарею и увидев собравшихся солдат, спросил, о чем они беседуют. Они отвечали, что говорят о подпоручике, которого за такие слова необходимо арестовать… Так как с такими взглядами он не должен служить в армии, ибо он может действовать на пользу врага.
(Селивачев В.И. Из дневника ген. В.И.Селивачева // Красный архив. 1925. Т. 2 (9). С. 121. Публикуется по: Антивоенные выступления… С. 18–19.)
№ 37. Телеграмма командующих фронтами военному министру от 18 марта 1917 года
В. срочно, в. секретно.
2116. 2216. 2203. Сегодня на военном совете всех командиров фронта под моим председательством единогласно решено: 1) армии желают и могут наступать, 2) наступление вполне возможно. Это наша обязанность перед союзниками, перед Россией и перед всем миром, 3) это наступление избавит вас от неисчислимых последствий, которые могут быть вызваны неисполнением Россией ее обязательств, и попутно лишит противника свободы действий на других фронтах, 4) некоторый недостаток заставит лишь несколько сузить размер наступления, 5) нужно, главное, наладить продовольствие и регулярный подвоз, а это в средствах России и должно быть сделано, 6) настоятельно просим, чтобы никаких шагов перед союзниками в смысле отказа от выполнения наших обязательств не делалось, 7) армия имеет свое мнение, мнение Петрограда о ее состоянии и духе не может решать вопрос; мнение армии обязательно для России; настоящая ее сила здесь на театре войны, а не в тылах.
Брусилов, Баланин, Щербачев, Каледин, Балуев.
Резолюция: От Ген. – Кварма. Какое было бы счастье, если бы действительность оправдала эти надежды.
18/III 1917 г., № 1061. (В.-уч. Арх.; дело № 1237; л. 32.)
№ 38. Письмо командующего 5-й армией главнокомандующему армиями Северного фронта генералу Рузскому от 29 марта 1917 года
В. секретно, в собственные руки.
Милостивый государь Николай Владимирович!
Общее настроение в армии с каждым днем делается напряженнее. Некоторое успокоение, которое замечалось в первые дни, после созыва общего собрания депутатов от всех частей, управлений и учреждений армии, в последние дни сменилось проявлением крайне опасного свойства. Аресты офицеров и начальников не прекращаются [36] . К прежним обвинениям о приверженности к старому режиму или несправедливом отношении к солдатам за последние дни стали высказываться обвинения начальников о несоблюдении очереди при постановке на позицию, о посылке людей на гибель для захвата пленного. Были случаи отказа идти на позицию нa том основании, что и в прошлом году полк стоял пасхальную ночь па позиции, и поэтому постановка его в окопы перед пасхой несправедлива и проч. Как иллюстрацию тех требований, которые предъявляются войсками и с каким невероятным трудом приходится их успокаивать, представляю при сем рапорт начальника 182-й пех. дивизии, генерала Попова, из коего видно, что солдаты начинают вмешиваться даже в вопросы о распределении войск между боевою частью и резервом и весьма туго поддаются на объяснения и увещевания их начальников.
Три дня подряд ко мне приходили полки, стоявшие в резерве, с изъявлением своей готовности вести войну до конца, выражали готовность по первому моему требованию идти куда угодно и сложить головы за родину, а наряду с этим крайне неохотно отзываются на каждый приказ идти в окопы, а на какое-либо боевое предприятие, даже на самый простой поиск, охотников не находится, и нет никакой возможности заставить кого-либо выйти из окопов. Боевое настроение упало. Не только у солдат нет никакого желания наступать, но даже простое упорство в обороне и то понизилось до степени, угрожающей исходу войны.
Все помыслы солдат обращены на тыл. Каждый только думает о том, скоро ли ему очередь идти в резерв, и все мечты сводятся к тому, чтобы быть в Двинске. За последние дин настойчиво живут мыслью, что они достаточно воевали, и пора их отвести в далекие тыловые города, а на их место поставить войска Петроградского и других больших гарнизонов.