Когда стемнело, на место прибыл лично нижегородский губернатор Николай Баранов. «Отсутствие луны и освещения в заречной части делало ночь особенно темною, – писал он потом в своем рапорте государю. – Все улицы еврейского квартала были затоплены бушующей толпой, простиравшейся, вероятно, до шести тысяч человек. Первое сборище я застал у разрушенной уже еврейской молельни, около которой было несколько изуродованных трупов и один еще живой избитый еврей, которого доколачивала толпа». По приказу губернатора в Канавино были направлены войска, а речная полиция получила приказ временно прекратить сообщение через Оку, дабы беспорядки не перекинулись на сам Нижний Новгород, расположенный на высоком правом берегу. Только благодаря этому, по словам Баранова, «толпы рабочих, ночевавших в Нижнем, до утра не знали о буйстве, происходившем в Канавине, и, вероятно, благодаря лишь этому в городских еврейских кварталах все оставалось в совершенном покое».
Погромы в Канавине продолжались до 01:30 8 июня. Только после этого стражам порядка удалось навести порядок и заняться осмотром места происшествия. Которое представляло собой весьма печальное зрелище. «Картина была поистине ужасна, – сообщалось в рапорте Баранова. – Все ценное было похищено, все, что могла сломать грубая сила бушевавшего народа, было разрушено, рамы, дверные, оконные косяки, половицы, печи, части крыши – все было исковеркано. Обломки были перемешаны с окровавленными клочьями одежды, и самые части трупов валялись во дворах и на улицах. Между прочим, были подняты две череповые кости, человеческий глаз и отдельно валявшийся головной мозг». В разграбленных домах украдено было все, что только было возможно унести. Не только деньги и ценные вещи, но даже тарелки с ложками. «Повстанцы» оторвали все ненавистные еврейские дверные ручки и даже вытащили вьюшки из их печей.
Весть о еврейском погроме в Канавине быстро распространилась по губернии, в связи с чем некоторые воодушевленные граждане попытались организовать подобные мероприятия в Балахне и Арзамасе. Однако эти акции были пресечены властями.
Любопытно, что сам Александр III как-то сказал генерал-губернатору Гурко: «Сердце мое радуется, когда бьют евреев, но дозволять этого ни в коем случае не следует». Посему нижегородские националисты и экстремисты все-таки пошли под суд. Всего по делу было задержано 112 человек. Кстати, сразу после арестов губернатор Баранов стал получать «подметные письма» и «устные просьбы» от общественности, которая требовала немедленного освобождения задержанных. В частности, говорилось, что «нельзя наказывать православных за жидов», а произошедшее являлось никоим образом не бунтом, а «просто народ потешился». Однако закон, как говорится, есть закон.
В начале октября состоялся суд. Он проходил в закрытом режиме, дабы лишний раз не будоражить общественность. 10 человек, обвиняемых в «умышленном убийстве через истязания», и еще троих, признанных виновными в покушении на разбой и нападении на дом, приговорили к каторжным работам на срок от 7 до 20 лет. Еще 20 человек, обвинявшихся по менее тяжким статьям, были направлены в арестантские роты. Что касается самих евреев, то после погрома половина из них в панике бежала из Нижнего Новгорода…
И эти события, увы, были лишь предвестником грядущих бедствий России.
Иешуа-бумеранг
В 1902 году в рабочей слободе Сормово, что на берегу Волги, состоялась первомайская демонстрация – одна из первых в России. 5000 рабочих завода в знак протеста против тяжелых условий труда, несправедливой оплаты, снижения расценок за сдельную работу и против штрафов, налагаемых заводской администрацией, объявили забастовку. Затем часть из них вышла на Большую улицу (ныне Коминтерна) и двинулась маршем, выкрикивая всевозможные лозунги, в том числе и политические. Ошарашенные полицейские с ужасом услышали такие крамольные призывы, как «Долой самодержавие!», «Да здравствует политическая свобода!». Стражи порядка потребовали, чтобы рабочие расходились. Однако те лишь плюнули в их сторону и продолжили шествие, с революционными песнями и криками «Долой царя!», «Долой самодержавие!».