Концепцию «двойного заговора» весьма сильно обогатил А.Б. Мартиросян в исследовании «Заговор маршалов. Британская разведка против СССР». Он пришёл к выводу о том, что Лондон «засветил» заговор военных в СССР и в Германии, опасаясь чрезмерного усиления влияния двух стран: «Англия, как гласят её же секретные документы, ожидала войны, большой войны не позднее 1938 г. Причём войны именно между Германией и СССР, и будучи прирождённым врагом России, буквально жаждала руками именно нацистов задушить гиганта на Востоке. Заговор же, в случае успеха, разрушил бы все её планы по стравливанию Германии и СССР и развернул бы объединённую мощь двух государств против Великобритании». Вот почему с 1936 года глава абвера (военной спецслужбы Рейха) и агент влияния Лондона адмирал В. Канарис стал сливать информацию о заговоре Сталину. И делал он это через президента Чехословакии Э. Бенеша, который также находился в сфере британского влияния.
Сам же Тухачевский, по Мартиросяну, оказывается завзятым германофилом, который был втянут в тевтонскую орбиту, ещё находясь в немецком плену во время Первой мировой.
Тогда он сидел в лагере Ингольштадт, а именно там располагалась изначальная база общества «Туле» — структуры, объединявшей националистов-оккультистов. Мартиросян допускает, что с будущим маршалом уже тогда хорошенько поработали, привив ему «нужные» идеи. В частности, он обращает внимание на следующее высказывание Тухачевского, которое привёл П. Фервак (Р. Рур), сидевший в лагере с Тухачевским: «При помощи марксистских формул ведь можно поднять весь мир! Право народов на самоопределение! Вот магический ключ, который отворяет России двери на Восток и запирает их для Англии». По мнению историка, концепцию «магических ключей» к Востоку (который должен был заперт именно для Англии) он считает принадлежащей мыслителю уровня геополитика и мистика К. Хаусхофера.
Весьма любопытная история вырисовывается с побегами Тухачевского. «Бежать из плена ему удалось только с пятого раза, нарушив честное слово при свободном выходе в город, — замечает Мартиросян. — Есть принципиальное основание предполагать, что всё это легенда, иначе его не перевели бы в лагерь, откуда можно было спокойно, под расписку и честное слово, выходить в город на прогулку». Получается, что Тухачевский из лагеря никуда не рвался.
Наконец, Тухачевский всё же бежит, однако почему-то проводит целый месяц в Швейцарии, где «действовали мощные резидентуры германской разведки». При этом он не обращается к русскому военному атташе, который обязательно затеял бы проверку.
Далее. Блестящая карьера Тухачевского началась в феврале 1918 года, когда он был рекомендован в военный отдел ВЦИК Н.Н. Кулябко, который отвечал там за работу с армейскими кадрами. В апреле того же года Тухачевский вступил в РКП(б). «…А вот рекомендовал его туда старинный друг их семьи, старый «революционер» и… бывший подполковник Отдельного корпуса жандармов, бывший начальник Киевского охранного отделения — всё тот же Николай Николаевич Кулябко! — сообщает Мартиросян. — Это одно и то же лицо и именно тот самый подполковник Кулябко, который, по сути дела, оказал максимальное содействие революционерам-террористам в организации убийства премьер-министра Российской империи Петра Аркадьевича Столыпина… После увольнения от должности Н.Н Кулябко работал в Киеве агентом по продаже швейных машин — лучшего прикрытия для подпольщика не сыщешь, а если к тому же учесть, что рынок швейных машин в дореволюционной России был стопроцентно монополизирован германской фирмой «Зингер», и к тому же принять во внимание, что в те времена излюбленнейшим прикрытием для германской разведки в России служили именно германские фирмы и компании, то тогда на все 100% станет понятно, почему объективные исследователи прямо указывают на то, что первая ступенька в карьере будущего маршала была старательно высечена немцами».
Раскрывая тайные механизмы истории, Мартиросян рисует картину грандиозного «германофильского заговора». В нём оказываются замешаны самые разные деятели. Здесь и теоретик военной диктатуры немецкий генерал фон Сект, выступавший за сближение с советской Россией и ведший переговоры с К.Б. Радеком (во время пребывания последнего в немецкой тюрьме в 1919 г.). Здесь и нарком иностранных дел Чичерин (наполовину немец — по матери Е.3. Мейендорф), находящийся в теснейшей связке с первым министром иностранных дел Веймарской Германии (и первым же её послом в Россию) У.К.X фон Брокдорфом-Ранцау. Здесь и виднейший геополитик Хаусхофер, активно участвовавший в налаживании отношений между советскими и немецкими элитариями. Сам мэтр вспоминал: «И когда после войны один из наших наиболее значительных и страстных политических умов, Брокдорф-Ранцау, захотел вновь ухватиться за нить, и я был причастен к этому, то с русской стороны такую линию распознали две личности, с которыми и пытались готовить для нее почву». (Как считает Мартиросян, здесь указывается на Чичерина и Радека.)