К середине октября усилия Майского увенчались успехом, но в Лондоне, а не в Москве. Пока Молотов медлил с ответом на требования Майского об инструкциях, Галифакс уже был готов двигаться вперед. «В течение последних дней я много думал о возможных способах налаживания политических контактов с Россией». Получалось, что способов «не было никаких», говорил Галифакс Оливеру Стэнли, президенту Торговой палаты; но можно было «изыскать средства... преодолеть нынешнее положение, даже это могло бы принести большую пользу».
«Мне трудно поверить, что советское руководство настолько прочно связало себя с герром Гитлером, что даже не помышляет ни о какой тайной игре у него за спиной, и очевидно: если мы сможем убедить их, что готовы сыграть в такую игру, или по крайней мере сделать вид, то это может принести неплохие результаты».
«И надо же случиться такому, — продолжает Галифакс, — что ко мне вчера вечером совсем по другому вопросу зашел сэр Стаффорд Криппс». Во время разговора Криппс, имевший на все свой взгляд лейборист, обратился к теме отношений с Советским Союзом и стал настаивать на посылке торговой миссии в Москву. «Я говорил ему, — пишет Галифакс, — что согласен, но если только с той целью, чтобы воодушевить русских обвести немцев вокруг пальца...». Галифакс хотел быть уверенным, что Лондон «полностью поддержит его», то есть, говоря другими словами он не желал «становиться посмешищем или служить той головой, с которой Сталин снимет очередной скальп». «В результате общения с русскими в течение последних нескольких месяцев я не мог не стать подозрительным». Криппс полагал, что некоторых опасностей можно избежать, для начала разведав почву с помощью Майского. Да и сам посол «очень стремится к этому», говорил Криппс. Поэтому Галифакс вновь встретился с Майским.36
«Галифакс сегодня [16 октября] пригласил меня к себе, — сообщал Майский. — [Он] заявил, что британское правительство хотело бы улучшить англо-советские отношения, несколько пострадавшие в результате событий последних недель, что оно готово обсуждать различные методы для достижения этой цели». Галифакс полагал, что лучше всего были бы торговые переговоры, и предложил провести их в Лондоне. Хотя и не сказав ничего определенно, министр намекнул, что если основные договоренности будут достигнуты, то для подписания соглашения британская делегация может отправиться в Москву.37 Отчет Галифакса об этой встрече не вполне согласуется с отчетом Майского — по нему получается, что именно посол заявил, будто советское правительство «готово сделать новые шаги в улучшении торговли, если мы [британское правительство] так желаем этого», а именно Галифакс ответил, что «мы рассматриваем такие возможности и надеемся, если они существуют на самом деле, воспользоваться ими». Галифакс также коснулся довольно щекотливой темы, которая могла осложнить переговоры: каким образом британские товары, проданные России, оказываются в Германии?38 На этот важный вопрос Майский не ответил ничего.
Вообще, как для британских, так и для советских отчетов об этих важных встречах весьма характерны красноречивые умолчания и измененные голоса. Инициатива об улучшении отношений, в зависимости от того чей отчет читаешь, переходит от одной стороны к другой. Так было безопаснее для обеих сторон. У Майского в случае ошибки были все основания опасаться за свою жизнь, в то время как западные политики просто боялись разгневать правых или выставить себя на посмешище слишком интенсивными заигрываниями с Советским Союзом. Англо-советским да и вообще всем западно-советским отношениям предвоенных лет была присуща такая взаимная услужливость. «Только после вас, Альфонс! Нет уж, сэр, после вас...» — затасканным рефреном советско-западного диалога.
3На этой встрече было кое-что еще. Если отчет Галифакса краток и ограничивается только вопросами торговли, то Майский указывает, что обсуждались и другие вопросы, включая советско-турецкие переговоры и обстановку в балтийском регионе. Дальше:
«Галифакс кратко затронул последнее выступление Чемберлена в парламенте и, подчеркивая решимость Англии вести "войну до конца", он в то же время дал понять, что если бы Гитлер выдвинул какие-либо новые, более приемлемые предложения, британское правительство готово было бы их рассмотреть».39
Этот же вопрос возник на следующий день в беседе Майского и Батлера, который должен был стать главным посредником в сношениях Майского с Форин офисом.