В тот самый день, когда Ванситтарт представил Галифаксу записку о возможной миссии в Москву, он отправился с визитом к Майскому, пожаловаться — уже не в первый раз и не особенно маскируясь — на политику Чемберлена. Ванситтарт был «крайне тревожен», отметил Майский; он был «очень недоволен положением дел как в Англии, так и во Франции и не стеснялся открыто критиковать политику премьера. По его мнению, 1939 год будет решающим годом». Ванситтарт доказывал, что британские, советские и французские интересы полностью совпадают, и если не проявлять должной осмотрительности, Гитлер расправится с каждым из них поодиночке, — «как едят артишок лист за листом». «Я заметил, что Ванситтарт обращается со своими аргументами не по адресу. СССР все время отстаивал принцип коллективной безопасности, в то время как Лондон и Париж его систематически подрывали (Ванситтарт с этим согласился)... Ванситтарт выражал также надежду, что политика "умиротворения" в Англии скоро придет к заслуженно бесславному концу».
3Пока Майский ждал, сбудутся ли ожидания Ванситтарта, дипломатические отношения между Берлином и Москвой все больше оживлялись. 5 января бывший германский посол в Москве Рудольф Надольный и коммерческий советник московского посольства Густав Хильгер связались с Алексеем Ф. Мерекаловым, советским послом в Берлине, чтобы выяснить, не желает ли советское правительство возобновить замороженные в марте 1938 года переговоры о получении кредита в 200 млн марок. Немцы, сообщал Мерекалов в своей телеграмме в Москву, заявили, что они готовы к переговорам и дали понять о возможности некоторых уступок касательно сроков предоставления и погашения кредита и даже снижения процента. Ни о каких политических условиях, вообще ни о каких связях с политикой не упоминалось, и в опубликованном резюме телеграммы Мерекалов не давал никаких комментариев относительно германской инициативы. Тремя днями позже Анастас И. Микоян, нарком внешней торговли, ответил, что советское правительство готово возобновить переговоры по кредиту на основе предложенных немцами условий. Микоян предлагал, чтобы переговоры проходили в Москве.21
Мерекалов нанес визит Э. Вилю, директору экономического отдела германского министерства иностранных дел, чтобы сообщить ему об ответе Микояна. Виль воспринял это известие с удовлетворением и заверил, что сделает все от него зависящее, чтобы получить позитивный ответ от своего начальства. На следующий день Мерекалов присутствовал на ежегодном дипломатическом приеме по случаю Нового года в Берлине. Он сообщил, что виделся там с Гитлером: «Обходя послов, Гитлер поздоровался со мной, спросил о житье в Берлине, о семье, о поездке в Москву, подчеркнул, что ему известно о моем визите к Шуленбургу в Москве, пожелал успеха и распрощался» Потом подошел Риббентроп в сопровождении других правительственных чиновников, но они ограничились только протокольными любезностями. Мерекалов не выводил из этой краткой встречи никаких политических следствий и никак не связывал ее с предложением возобновить переговоры по кредиту.22