В 1967 году правительство приняло ряд мер, направленных на решение экономических проблем. Однако рабочим казалось, что эти меры направлены против них. Реальная заработная плата снижалась, а отчисления в фонд социального страхования росли: ставки платежей увеличились вследствие расширения круга клиентов системы страхования за счет сельскохозяйственных рабочих. Дождливым днем 1 Мая, после пятнадцатилетнего забвения, традиционно радикальная Коммунистическая партия, организовав первомайскую демонстрацию на площади Бастилии, когда рабочие, подняв руки, сжатые в кулак, пели «Интернационал», вновь напомнила о себе.
В соответствии с новыми стандартами жизни все больше французов стремились получить высшее образование, однако и они не были счастливы в своих переполненных аудиториях. В 1966 году студенты университета в Страсбурге выпустили прокламацию «О жалкой жизни студентов», где, в частности, говорилось: «Студент представляет собой самое презренное существо во Франции, за исключением священника и полицейского... Когда-то университеты пользовались уважением: студент упорно верил в то, что ему повезло, коль скоро он здесь учится. Но он пришел слишком поздно... «Механически» изготовленный специалист — такова в наше время цель «системы образования». Современная экономика требует массового производства студентов, которые остаются необразованными и, как следствие, неспособны размышлять».
В 1958 году в университетах Франции обучалось сто семьдесят пять тысяч студентов, а к 1968 году их было уже пятьсот тридцать тысяч — вдвое больше, чем в Великобритании. Однако во Франции вручалось вдвое меньше дипломов, чем в британских университетах, потому что три четверти французских студентов бросали учебу, не закончив курса. Вот почему де Голль поначалу недооценил студенческое движение; он полагал, что вовлеченная в него молодежь просто не желает сдавать экзамены. Университеты были переполнены (только в парижской системе высшего образования насчитывалось сто шестьдесят тысяч студентов), поэтому, как только студенчество начинало митинговать, к колоннам молодежи присоединялось множество сочувствующих. Не следует забывать и об учащихся университетских колледжей и лицеев, у которых были те же проблемы, что и у студентов высших учебных заведений.
В большинстве университетов, особенно в Нантере, помещения кампусов были малопригодны для проживания и обучения. Кроме того, французский университет — даже в большей степени, чем американская высшая школа, — представлял собой абсолютно авторитарную систему. В то время как будущее Франции, будущее Европы, новые отрасли научного знания и новые технологии вызывали оживленные дебаты (что объясняет успех у публики таких книг, как «Американский вызов»), студенты не имели возможности обсуждать ни одну из этих проблем. Диалога между преподавателями и студентами не существовало — ни в аудиториях, ни вне их. Решения принимались к исполнению без какого бы то ни было обсуждения. В мае на стене Сорбонны появилась надпись: «Профессора, вы так же устарели, как ваша культура». Смеяться над возрастом французской культуры стало новым способом «борьбы с предрассудками».
Однако учителя и профессора тоже были лишены свободы слова. Ален Гейсмар, ставший профессором физики и директором Национального союза преподавателей высшей школы, впоследствии вспоминал: «Представители молодого поколения чувствовали, что не хотят жить так, как жили прежние поколения. Я ставил в вину поколению Освобождения упущенную возможность модернизации общества. Они всего лишь хотели вернуть назад все то, что было прежде. Де Голль возглавил движение Сопротивления, освободил Францию, остановил войну в Алжире, и он же ничего не понял в настроениях молодежи. Он был великим человеком, который слишком долго жил».
Химики знают, что некоторые очень устойчивые элементы в сочетании с другими, казалось бы, инертными, элементами, могут внезапно произвести взрыв. В недрах этого скучного, пресыщенного, самодовольного общества скрывались едва заметные элементы — радикально настроенная молодежь и безнадежно устаревший в прямом и переносном смысле слова лидер нации, переполненные университеты, озлобленные рабочие, потребительские настроения, охватившие одних и вызывавшие отвращение у других, конфликт поколений и даже, может быть, сама скука, — их соединение не могло не произвести взрыв.