Теперь Никсон взялся за перестройку своей партии. «Права штатов», а также «закон и порядок», два плохо замаскированных обоснования расизма, легли в основу его избирательной кампании. Соблюдение прав штатов со времен Калхоуна означало невозможность для федерального правительства вмешиваться в дела южных штатов под предлогом защиты прав черного населения. Принцип «закон и порядок» превратился в большую проблему, так как он подразумевал применение полицией силовой тактики не только в отношении антивоенных демонстраций, но и против бесчинствующих негров. С каждым новым выступлением черных среди белых избирателей становилось все больше сторонников «закона и порядка»; это были люди, которые, подобно Норману Мейлеру, «устали от негров и их прав». Популярным прозвищем таких людей стало словосочетание «белый кнутобой», и Никсон выражал интересы «белых кнутобоев». Даже руководство наиболее умеренной из всех черных группировок, НААСП, понимало это. Филипп Сейвидж, директор региональных отделений НААСП в Пенсильвании, Нью-Джерси и Делавэре, назвал Эгню и Никсона кандидатами «белых кнутобоев». Он заявил, что наличие имени Эгню в партийном списке кандидатов «гарантирует республиканской партии то, что в ноябре она не получит большого количества голосов черных избирателей».
В 1968 году среди республиканцев по-прежнему были и черные. Эдвард Брук из Массачусетса, единственный на тот момент (и первый со времен Реконструкции) чернокожий сенатор — умеренный сторонник социального прогресса, работавший вместе с Линдсеем в комиссии Кернера, — был республиканцем. Демократическая партия к тому времени еще не стала «черной». Выдвижение Эгню коренным образом изменило ситуацию. Большинство из семидесяти восьми черных делегатов партийного съезда в Майами (всего их было 2666) по возвращении домой либо не пожелали, либо не смогли поддержать партийный список. Один черный делегат заявил в интервью «Нью-Йорк Таймс»: «Быть мне в аду, если я смогу оправдать перед неграми Эгню и Никсона». По словам черного делегата из Чикаго, «они говорят нам, что им нужны голоса «белых кнутобоев» и что они не желают нам зла». Республиканская партия потеряла наиболее известного своего чернокожего сторонника, когда Джеки Робинсон, первый чернокожий, кому было суждено попасть в бейсбольную команду высшей лиги, и один из самых почитаемых «героев»-спортсменов, объявил, что покидает штаб Рокфеллера и республиканцев и переходит на работу к демократам, чтобы помочь нанести поражение Никсону; при этом он назвал список кандидатов «Никсон — Эгню» расистским.
Точно определив разделение политических партий в будущем, Робинсон сказал: «Я думаю, что республиканцы кое о чем забыли — о том, что порядочные белые люди в ходе выборов намерены реально смотреть на вещи и собираются объединяться с чернокожей Америкой, с еврейской Америкой, с пуэрториканцами. Я утверждаю, что мы не можем отступить: мы не должны терпеть список, который по сути своей является расистским, и кандидатов, которые склонны позволить Югу наложить вето на происходящие ныне процессы».
Одно из преимуществ Эгню в качестве товарища по гонке заключалось в том, что он мог несколько больше «забирать вправо», в то время как Никсон, как и полагалось государственному деятелю, мог вести себя более сдержанно. Эгню настаивал на том, чтобы антивоенным движением руководили иностранные коммунисты-заговорщики, однако когда его спросили, кто бы это мог быть, просто сказал, что некоторые лидеры Эс-ди-эс называли себя марксистами и что впоследствии он разузнает об этом больше. «С гражданским неповиновением, — заявил он, находясь в Кливленде, — нельзя мириться, когда оно мешает осуществлению гражданских прав других людей, а по большей части это так и есть» (читай: «Движение за гражданские права нарушает гражданские права белого населения»). Он говорил, что Губерт Хамфри «сочувствует коммунизму», но, извинившись, взял свои слова обратно, когда лидеры республиканцев в конгрессе, Эверетт Дирксен и Джеральд Форд, выразили свое недовольство. Эгню сказал: «Не дурные условия вызывают волнения, но дурные люди». Другое знаменитое заявление Эгню звучало так: «Если вы видели одну трущобу, можете считать, что видели их все». А когда его критиковали за употребление слов «япошка» и «пбляк», кандидат в вице-президенты возражал, что американцы потеряли «чувство юмора».