Спустя несколько десятков лет после своего специального репортажа по поводу «Тет Оффенсив» Кронкайт сказал: «Я сделал это потому, что думал, что журналист должен был так поступить в тот момент. Конечно, с нашей стороны это было эгоистично... эгоистическим был мой поступок, да и в том, что Си-би-эс позволила мне его совершить, тоже присутствовал эгоизм». Когда вновь появится популярный ведущий, способный подвергнуть критике самого себя подобно Кронкайту?
Глава 4
НАШЕПТЫВАЯ ПОЛЯКАМ НА УХО
Я хочу править так же, как и Ты, всегда тайно
Столкновение противоположностей, характеризующее стиль политиков и коммерсантов, является одним из путей, с помощью которых речь и диалог предохраняют их от выражения протеста и отказа.
Ни для кого развертывание студенческого движения в «самом счастливом бараке социалистического лагеря» не было такой неожиданностью, как для самих студентов. «Счастливый барак» — это своеобразный польский юмор. Это не значит, что поляки были счастливы, но все же им удавалось отстаивать некоторые свои права, такие как право на передвижение, отсутствовавшее в других странах Восточной Европы. Они, несомненно, были счастливее, чем граждане новотновской Чехословакии. Польское правительство даже установило таксу в пять долларов в твердой валюте для тех поляков, которые хотели выехать за границу.
К 1968 году в западных академических кругах уже несколько лет как распространилось мнение о том, что советский блок рушится. Летом 1964 году группа экспертов по вопросам экономики и бизнеса провела в Москве, Польше, Чехословакии и Югославии серию семинаров по проблеме дезинтеграции блока. Принимавший в них участие президент Университета штата Калифорния в Беркли Кларк Керр ощущал разлад в коммунистическом мире, но не имел ни малейшего представления о том, что, вернувшись в университет осенью, он окажется перед лицом первого крупного студенческого выступления.
Теперь многие решили, что пришел последний час восточного блока. Когда Дубчек пришел к власти в Чехословакии и Брежнев бросился в Прагу, опытные советологи сразу же вспомнили октябрь 1956 года, когда Никита Хрущев поспешил в Варшаву и встретился с Владиславом Гомулкой, недавно находившимся в опале, вернувшимся в политику и пользовавшимся чрезвычайной популярностью. Несмотря на вмешательство Хрущева, Гомулка пришел к власти, и это неповиновение, проявленное Польшей, воодушевило венгров на восстание против Москвы. Была ли неудачная поездка Брежнева в Прагу прелюдией к мятежу в советском блоке?
Великий страх охватил Москву. Вновь взбунтовались Румыния и Югославия. Даже Куба Фиделя Кастро давала Советскому Союзу основания для беспокойства. В разгар трений между СССР и Румынией встречу коммунистических партий в Будапеште бойкотировала Куба, где вовсю шла антисоветская чистка в правительстве. В январе Коммунистическая партия Кубы «разоблачила» просоветскую «микрогруппировку» в своей среде, и девять просоветских кубинских высокопоставленных чиновников были преданы суду и осуждены за «предательство революции». Один из них был приговорен к пятнадцати годам тюрьмы, восемь — к двенадцати, а еще двадцать шесть человек — к срокам от двух до десяти лет лишения свободы.
Но хотя поляки и имели в Восточной Европе репутацию смутьянов, не Польша была главной головной болью Москвы в 1968 году. Хотя Гомулка в свои шестьдесят три года пережил Хрущева в политическом отношении, он понимал, что польский национализм и необходимость строить отношения с Москвой требуют лавирования и что нужно избежать всплеска, подобного произошедшему в Венгрии в 1956 году. Но вторжение в Венгрию и вызванное им возмущение в мире также создали трудности для Советов. Гомулка понимал, что Кремль совершил ошибку, и это давало шанс для получения уступок. Советская экономика находилась не в лучшем состоянии, и СССР не мог позволить себе отреагировать на враждебность Запада, вызванную разгромом Венгрии в 1956 году. Поскольку Москва проявляла колебания, это, как казалось, было удобное время, чтобы выяснить пределы возможного. Каковы эти пределы, было неизвестно, но все лидеры социалистического блока, включая Дубчека, понимали, что есть по крайней мере две вещи, которых Кремль им не позволит: выход из организации Варшавского Договора и оспаривание монополии Москвы на господство.