Глава 6
Двор – ледяной лабиринт, затерянный в серых коробах домов. Мороз щипал кожу на лице, а в легких жгло. Я бежал. Плафоны над подъездами плясали перед глазами, стреляя в меня мутным светом, как тюремные вышки.
– Стой! Милиция! – раздался позади хриплый крик.
Я не оглянулся, рванул вперед еще быстрее, как угорелый. Впереди двое милицейских выскочили из-за угла дома. И ко мне.
Сменил курс – нырнул во мрак и рванул поперек двора через сугробы. Территория котельной, маячившая впереди по центру двора, казалась мне спасительным кругом.
Я чувствовал, что меня догоняли. Ноги вязли в снегу, рюкзак, вдруг потяжелевший, сковывал движения и замедлял меня, а еще это тяжелое пальто... Снег сверху покрыла ледяная корка, ноги проваливались по колено, как под хрупкий лед пруда. Порыв ветра погнал по корке волну снега и бросил мне в лицо. Я почувствовал, что в кожу впились словно сотни игл. Я зажмурил глаза, защищая их, но ни на миг не сбавил ход.
До котельной было почти рукой подать. Но добраться до нее мало – нужно перемахнуть через забор. Милиция уже дышала мне в спину. Физическая подготовка у них отменная. Не то, что у меня. Двое патрульных быстро пробирались за мной через снег, сокращая дистанцию и, между быстрыми ударами пульса в моих ушах, прорывалось их тяжелое дыхание.
Не уйти!
К черту рюкзак! Туда же продукты и, сто рублей, которые там лежали. Не велика потеря. Одним рывком я сбросил его и тут же ощутил, что за спиной как будто расправились два больших крыла.
Бег. Снег. Вдох. Выдох. Адреналин гудел в ушах. Мышцы горели.
Рывком на забор. Пальцы в сетку. Холодный металл обжег кожу. Перемахнул на ту сторону, приземлился в сугроб и – вперед. За спиной два глухих удара, попрыгали в снег и патрульные.
Котельная – бетонный монстр, заслоняющий собой небо. Хозпостройки – декорации к моему бегству. Ноги скользили по льду, но адреналин заставлял двигаться дальше.
Я свернул за угол, во тьму. Внутренний дворик – бетонная ловушка в форме «П», освещенная тусклыми плафонами. Окна котельной слепые глаза, наблюдали за мной. В одном из них горел тусклый свет, манящий, как мираж. Казалось, каждая трещина в стене знала, что я здесь. Шкурой чувствовал, как за спиной сгущались тени, как приближался неотвратимый конец.
Словил в уме первый же попавшийся план. Глупый, идиотский, но такой спасительный! Побежал в самый тупик, ударил локтем в окно, зазвенело разбитое стекло. Краем рукава смел осколки с подоконника…
– Стоять! Стрелять буду! – донесся в спину крик, не обещающий ничего хорошего.
Я ввалился внутрь. Осмотрелся. Туалет. Полумрак, запах сырости и ржавчины. Где-то капала вода, отмеряя секунды. Потом в коридор, спиной к двери, глотая воздух рваными движениями. В руке вдруг вспыхнула боль, резко, как будто кто-то забил раскаленный гвоздь. Сжав ладонь, почувствовал под пальцами что-то теплое, липкое. Глянул на руку: кровь. Наверное, порезал о стекло, да плевать. Это мелочи. За дверью тяжелые шаги…
В коридоре царил полумрак, в самом конце тускло горела лампочка. Я двинулся к свету, стараясь не думать, куда приведет меня это приключение.
Там поворот. Лестница наверх. Туда! Мои спешные шаги и громкое дыхание гулко отражались от стен.
Второй этаж. Я замер. Отдышался. Что дальше? Коридор здесь был уже не такой темный, лампы горели, и это плохой знак. Значит, котельная живая, не пустовала. Ну конечно, зима. Кому-то нужно следить за теплом. Стоило только подумать об этом, как впереди, в конце коридора, с глухим скрипом распахнулась дверь. Из нее вышел мужчина.
Он увидел меня сразу. Прищурился, пригляделся. Голос его жесткий, как остывший металл:
– Что за шум? Ты кто такой?
Я молчал. Мы стояли, уставившись друг на друга. В руке у него был огромный гаечный ключ. С лестницы доносились глухие удары ботинок. Я это слышал, он слышал.
Мужчина сделал шаг. Словно пробуя меня на прочность. Потом второй – уже быстрее, увереннее. Теперь он знал, что не один. И решительно двигался вперед.
– Он здесь! – вдруг крикнул, надрываясь так, что коридор вздрогнул, а стены как будто сузились.
Я дернул ручку двери. Заперто. Следующую. Щелчок. Везение. Влетел внутрь и захлопнул за собой дверь.
Огляделся. Кабинет. Тесный, душный. Стол, стул, шкаф, набитый документами. И окно – спасение или билет в один конец, пока не ясно.