– Ладно, постоим, – проговорил я себе под нос.
Расстегнув портфель, включил радиостанцию. Затем и рацию. Поднес ее к губам и негромко проговорил:
– Аня, как слышно?
Ответ последовал не сразу, но последовал. Она дала понять, что все в порядке – связь хорошая. Я прислонился затылком к перегородке и стал ждать начало зачета…
На все про все ушло часа два часа. Чувствовал я себя немного глупо, когда искал нужный ответ в учебнике. Просто странно было заниматься этим в туалете. Нормальные путешественники во времени по историческим местам себе экскурсии устраивают, а я вот... Ага, смешно.
Так же нелепо ощущал себя, когда искал в стволе ели гвоздь с помощью магнита из динамика.
Иногда приходилось диктовать в рацию шепотом, потому что через кабинку кто-то был. Один раз я напугал какого-то студента. Он явно не ожидал, что в последней кабинке кто-то есть. Да еще с рацией в руке… Я напутствовал его одним словом: «Помалкивай».
В общем, зачет был сдан.
Забрав в гардеробе верхнюю одежду, мы вышли на улицу и неспешно пошли по тротуару. Аня заметно волновалась. Была вся раскрасневшаяся, то ли от пережитого стресса, то ли от стыда, что сжульничала. Возможно, сразу все вместе. Шли молча, я сжимал в кармане шапку. Начинало ныть колено.
Морозный воздух пришелся на пользу Ане. И она стала рассказывать без остановки, как волнительно все прошло. Никогда еще не видел ее такой разговорчивой. А я молчал, внимательно слушал, позволяя ей выговориться. Когда наконец-то это произошло, а уши мои совсем стали от холода как две деревяшки, я предложил ей отметить сдачу зачета в кафе. Прямо сейчас. К удивлению, она сразу же согласилась.
– Знаешь какое-нибудь кафе поблизости? – спросил я.
– Есть одно… правда, я там никогда не была.
– Будешь. Веди.
А затем, я оглянулся. За нами шла троица парней. Увязались они следом сразу после училища. И что-то мне подсказывало, вряд ли они были будущими врачами. Слишком хулиганские лица. Мы вошли в кафе, они тоже. Я не подал виду, что заметил их. Ане не стал ничего говорить. Помог ей снять пальто, повесил его на вешалку около входа, следом свое, и мы подошли к прилавку.
Витрина пестрела сладкими обещаниями: булочки, пирожные, трубочки с кремом, словно выстроились на парад перед сладкоежкой. Глаза разбегались. Я окинул взглядом это изобилие и, обращаясь к Ане, произнес:
– Выбирай, что хочешь. Я угощаю.
Она недолго думала:
– Булочку с маком. И чай.
– Только и всего? – удивился я.
– Да, – кивнула она.
Не стал настаивать. Взял ей булочку, усыпанную маком, как будто кто-то щедро посыпал ее звездами, и стакан чая. Себе же набрал целую гору: трубочку с заварным кремом, розовое пирожное, плюшку. И, конечно, чай. В стеклянном стакане, помещенном в металлический подстаканник – классика жанра, как в поезде дальнего следования.
Мы расположились за столиком у окна. Кафе было небольшое, простое, со скромным интерьером. Белые стены, круглые столики со снежно-белыми скатертями, занавески на высоких окнах, словно невесомые облака. И все же, в этой простоте, в этой советской аскетичности, было что-то притягательное, уютное. Кажется, время здесь замедлило свой бег, и мы оказались в маленьком оазисе спокойствия посреди шумного мира.
Я поднял стакан с чаем.
– За зачет! – произнес я тост и отпил чай.
Между глотками скользнул взглядом по нашим соседям – тем самым парням. Они расположились через стол от нас, который стоял за спиной Ани. Она едва заметно кивнула, отхлебнула чая и, уткнувшись подбородком в ладонь, уставилась в окно. В ее глазах читалась не радость, а какая-то странная обреченность.
– Все позади. Забудь этот день, как страшный сон, – сказал я.
Аня вздохнула, звук вышел короткий, горький.
– Грустно немного. Не честно сдала. Это нехорошо.
–А было бы лучше не сдать? – спросил я, стараясь разрядить обстановку.
Пожала плечами.
– Теперь можно спокойно заняться латынью. Без спешки. Тогда твоя совесть будет чиста, – сказал я и попробовал трубочку. Не дурно.
– Где только взять на это время.
Я усмехнулся. В ее словах слышалась неподдельная усталость.
– Ты говоришь как министр – вся в делах, – заметил, наблюдая, как она потягивает чай.
– Не министр я, а просто студентка. Времени и, правда, нет. Мне и на гимнастику надо, и на фортепиано, и на практику. Где ж тут время на латынь взять?
– Ничего себе график! И впрямь много всего. А что за гимнастика?
– Спортивная. У меня первый разряд. Отец хотел, чтобы я стала кандидатом в мастера спорта, но я выбрала учебу.