– А я вот боксом занимался. Правда недолго, всего полгода. Но кое-что научился. А ты не думала что-то убрать? Например, гимнастику? Чего-то ты уже добилась в ней. Если не планируешь расти дальше, зачем ходить?
– Вот и я так считаю. И мама. Но мой отец… у него другое мнение. Он говорит, что хочет сделать из меня советского человека. Чтобы я не была такими, как те… которые ему по работе встречаются, – вздохнула Аня, с тоской глядя куда-то в сторону.
– Он же у тебя в милиции работает?
– Да.
– А кем?
– Следователем.
– Просто он желает тебе добра.
Аня кивнула и откусила кусочек от булки.
– Вкусно. Спасибо, – поблагодарила она.
– Не за что. Прости за вопрос… а сколько тебе лет?
– Двадцать. А тебе? – спросила она в ответ. Ее вопрос прозвучал для меня как выстрел в тишине. Я чуть не вздрогнул.
Что ей ответить? Сказать, как есть – 27? Или лучше соврать?
– Двадцать семь, – слова сами слетели с губ. Зачем врать? Лучше говорить правду.
– По тебе и не скажешь. Выглядишь моложе.
Помолчали. Казалось, что темы для разговоров закончились. Иногда такое бывает на первом свидании. Это неловкое молчание. Аня вытащила из уха наушник и стала рассматривать.
– Он все это время был у тебя? – удивился я.
Она подняла на меня взгляд, улыбнулась, и тут же вернулась к наушнику.
– Забыла о нем. Он такой маленький, – прошептала она, будто боясь спугнуть какое-то хрупкое существо. – Совсем не чувствуется. И без проводов. А где работает твой… дядя?
– В Москве. В НИИ. Недавно был у него в гостях, – сказал я, стараясь звучать как можно более убедительно. – Вот он мне и подарил его.
– Даже не верится, что такое можно изобрести! Без проводов… Как в нем голос слышно? Это же невозможно!
– Как видишь – возможно. Светила советской науки трудятся не покладая рук днями и ночами, чтобы на свет появлялись вот такие штуки! Можешь оставить себе на память. Дарю.
Не знаю, зачем я так сделал. Просто ее глаза, полные детского восторга, заставили меня улыбнуться внутри. В моем мире, перенасыщенным технологиями, подобные устройства уже никого не удивляют. Но в ее глазах я увидел нечто большее – отражение той эпохи, когда каждое изобретение было чудом. И в этот момент я понял, что подарил ей не просто безделушку, а частичку будущего.
– Спасибо! – пролепетала она. Насмотревшись на наушник вдоволь, она убрала его в сумочку. И, наверное, в первый раз за сегодня отважилась встретиться со мной взглядом. В нем не было ни стеснительности, ни застенчивости. Интерес? Да, пожалуй.
Аня скользнула взглядом по моей фигуре, задержалась на моем обручальном кольце, словно на странном символе. Затем ее глаза остановились на вешалке, где висело пальто. И в этом неспешном осмотре было что-то такое, что заставило меня насторожиться.
Неужели… неужели она догадалась, что я из будущего?
– Что? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал равнодушно. Она усмехнулась, и в этой улыбке мелькнуло что-то такое, чего я не мог понять.
– Так странно, – произнесла она, не отводя от меня взгляда. – Мы в этом кафе, хотя даже не знакомы. Второй день только. А ты меня опять выручаешь.
– Вообще-то мы знакомы третий день.
– Нет, второй.
– А разговор по телефону?
– Не считается.
– Считается, – кивнул я и улыбнулся. Этот спор меня забавлял. И ее – тоже. Своего рода игра. Она улыбнулась и отпила чай.
– Ты, наверное, не местный? – спросила Аня.
Я почувствовал, как за моей спиной нарастает невидимая стена напряжения. Опять эти вопросы! Может, она все-таки догадалась, кто я? Только боится об этом сказать? Нет, вряд ли. С чего бы ей догадаться?
– Не пойми, не правильно, – продолжила она. – Просто на наших ребят ты не похож…
Я отпил чай, обдумывая ее слова. Затем спросил:
– А на каких похож?
– Не знаю, просто ты какой-то другой, – пожала плечами. – На наших ребят точно не похож. На москвича, наверное. Просто у нас такое пальто никто не носит.
Надо было срочно сочинить легенду. Здесь и сейчас. Москва – хорошая идея. Командировка в Армавир? Возможно. Даже почти правда. Мое путешествие во времени, чем не командировка?
– Я приехал из Москвы. Журналист. Готовлю материал о достижениях армавирской промышленности, – проговорил, чувствуя, как ложь расползается по моему языку сладким ядом.
Аня смотрела на меня с восхищением. Еще бы! Перед ней «журналист» из Москвы. Для нее это что-то мифическое, существующее где-то там, далеко, словно звезды на небе. Я и сам-то никогда вживую журналиста не видел. А что бы еще он был из столицы… Надо было попроще что-нибудь придумать. Но поздно. Поезд уехал, самолет улетел. Слова, однажды произнесенные, обретают собственную жизнь.