– Тебе страшно? Если да, то давай не будем. Не стоит.
Она остановилась на секунду, посмотрела на меня, и усмехнулась.
– Все хорошо. Не переживай. Тут нет ничего сложного. Как штаны зашить, – сказала она с такой уверенностью, что мне стало не по себе.
– Как штаны зашить? – хмыкнул я.
Мы смотрели друг на друга, секунда тишины и мы взорвались смехом.
– Я всего лишь для сравнения. Ты не штанина, – сказала она. Ее взгляд скользнул по моей опухшей скуле, задерживаясь на затекшем глазу. Вздохнула. – Надо было сразу лед приложить. Он бы остановил отек.
Я пожал плечами, и пока Аня вдевала нитку в ушко иголки, спросил:
– А этот Виктор Андреевич, он прям хороший друг отца? У тебя не будет проблем с отцом из-за меня?
– Если только он отцу ничего не скажет. Тогда не будет. А так, да, друг. Вместе на рыбалку ездят.
Она замолчала, но через секунду добавила:
– Но все равно, я перед тобой еще в долгу.
– Забудь. Ничего ты мне не должна.
Она поднесла ватку к моей брови и начала обрабатывать рану. Ее пальцы, прохладные и влажные, как бы невзначай скользнули по моей коже. Я сглотнул, чувствуя, как сердце колотится у меня в груди. В ее взгляде прочитал не только заботу, но и что-то еще – скрытую страсть, которая будоражила мою кровь. Я хотел коснуться ее, прижать к себе, но сейчас это было невозможно.
А дальше – две таблетки анальгина – вот и весь арсенал перед процедурой. Аня сказала, что так мне будет проще. Затем чай с печеньем в ожидании, когда они подействуют.
Говорили о всяком разном: о предстоящем походе на каток, о Валентине и его плохих поступках, о ее планах на будущее.
Когда началась процедура, анальгин оказался таким же бесполезным, как детская сказка против кошмара. Боль была настоящей, липкой, вязкой. Аня работала быстро. Управилась минут за десять.
После – выпили еще чаю, поболтали. Затем я не стал долго навязывать свое общество и решил, что будет хорошей манерой уйти. В прихожей, когда я уже натягивал свое пальто, тишина окутала нас, как одеяло. Мы стояли напротив друг друга, молча, как бы ждали чего-то, оба чего-то боялись. Это был момент, который мог стать первым поцелуем, но не стал.
– Завтра в шесть позвоню, – сказал я наконец. – Идем на каток, верно?
– Верно, – внезапно улыбнулась Аня и вдруг быстро чмокнула меня в щеку.
– Ну, пока.
– Пока.
До дач я добрался огородами и закоулками, стараясь не попасться на глаза патрулю. С каждым шагом тепло поцелуя в щеку тускнело, уступая место холодному, липкому страху. Предчувствие беды сжималось в груди, как ледяной ком.
Мой телефон. Этот маленький, безмолвный свидетель моих путешествий в СССР. И он останется здесь. Какие будут последствия для моего времени?
Эта мысль сверлила мозг, как назойливый комар. Я отгонял ее, как муху, но она возвращалась вновь и вновь. Отвечать на этот вопрос не хотелось. Хотелось зажмуриться, как в детстве, надеясь, что кошмар исчезнет. А вдруг пронесет? Эта слабая, едва слышная надежда билась в груди, как раненная птица. Вдруг все обойдется?
Дача.
Следов хозяина видно не было, и я относительно смело пошел к сараю. Поднявшись на второй ярус, замер перед порталом. Он ждал меня, темный внутри и безмолвный снаружи. Что скрывалось за ним? Новая реальность? Или сущий кошмар? Я не знал. Но выбора у меня не было. Надо делать первый шаг. Но я стоял, как вкопанный, наверное, целую минуту. Ноги словно приросли к полу. Не мог заставить себя сделать этот чертов шаг. Потом опустился на ступеньки, достал сигарету. Закурил, затянулся. Дым терпко царапал горло, не легче не стало. Мысли, мерзкие, как тараканы, расползались по сознанию. Они шептали о грядущем, о чем-то темном и неизбежном. Но в какой-то момент, словно кто-то влил мне в вены ледяную смелость, я затушил сигарету, спрятал окурок в спичечный коробок, и шагнул в портал. Просто шагнул в этого безмолвного засранца.
Тьмы как всегда неохотно распрощалась со мной и швырнула на ту сторону. Я поставил портфель на скрипучие доски, огляделся. Из дыры в крыше сочился бледный, болезненный дневной свет.
Спустившись вниз, я ступил на землю, покрытую тонкой коркой инея. Это уже меня чертовски напугало. Иней? Летом? Какого… что за...
Я подошел к тому, что когда-то было елью. Сейчас торчал лишь обрубок ствола, не больше метра высотой, остальное валялось на земле. Вокруг царил настоящий хаос. Как будто здесь пронеслась не просто буря, а целая война, яростная и беспощадная.
– Проклятье! – прошептал себе под нос.
Дома стояли разбитые, многие почернели от огня, словно их выжигали изнутри. Деревья вывернуты с корнем или просто поломанные как спички. Заборы повалены. Земля была усыпана мусором: щепками, обломками бетона, осколками стекла. Над головой, тяжело и низко, висели свинцовые тучи.