Администратор. Рыжая женщина. Она с опаской посмотрела на мою разбитую физиономию. Я включил свое обаяние, давил на жалость, просился в номер. Мол, хулиганы напали, побили, сумку украли, а там был паспорт. И когда я незаметно подтолкнул к ней деньги… оборона этой рыжей фурии рухнула. Она, не моргнув и глазом, сгребла деньги со стойки, шустро пересчитала. Сто рублей.
– Если паспорт не найдете, номер дам только на двое суток, – сказала она, протягивая мне старый, потертый латунный ключ. Ключ от номера. Я опустил его в карман пальто, чувствуя его холодный металл. Кивнул.
– Мой вам совет: идите в милицию, – добавила она.
– Конечно, конечно, – наиграно вздохнул я.
Когда я, наконец, переступил порог номера и захлопнул за собой дверь, я прислонился к ней спиной и тяжело вздохнул. Только сейчас я почувствовал себя… в безопасности. Относительной безопасности. Как будто я вынырнул из ледяной воды, чтобы вдохнуть глоток воздуха, зная, что внизу, в темной глубине, все еще что-то ждет меня.
Первым делом – под душ. Смыть с себя эту липкую, въедливую грязь… не только с тела. Потом – привести в порядок пальто. После той стороны оно выглядело, мягко говоря, не комильфо. Скорее, как будто его вытащили из мусорного бака. Доведя его до состояния «более-менее прилично», пошел к зеркалу. Ну и рожа... гематома чуть спала, но глаз еще был щелью. Выглядел чуть лучше. Плюс ко всему там разливался приличный фонарь. На скуле царапина. Ну и видок. Хулиганы, ага. Чудо, что администраторша мне поверила! Ну хоть когда-нибудь мне должно было снова повезти...
Спустился вниз, к… как это здесь называется? Ресепшен? Портье? У них тут, наверное, свой, особенный термин. Рыжая фурия куда-то ушла, за стойкой молодая девушка, с лицом человека, у которого хронически не хватает сна, разрешила позвонить. Поставила на стойку красный, как помидор, телефон. Номер Ани я помнил наизусть. Как ни странно, в голове еще оставались какие-то островки памяти, не затопленные ужасом. Нужно узнать, где живет Валентин. Сегодня же вернуть свой телефон. Я должен исправить ошибку!
Я стал крутить диск, – словно заводя старую, скрипучую игрушку. Три долгих гудка, и в трубке раздался ее голос.
– Алло.
– Алло, привет. Это Сергей.
Как же я был чертовски рад слышать ее голос! После всего пережитого…
– Привет. Ты уже выезжаешь? – спросила Аня.
– Куда? – не понял я. Мир слегка все еще покачивался, как палуба после шторма.
– Мы же договорились. На каток сегодня вечером. Мои друзья будут. Забыл?
– Почему забыл? Помню, – соврал я, стараясь придать голосу уверенности. А сам мысленно отвесил себе смачную оплеуху. Каток! Точно! Совсем из головы вылетело. Только этого сейчас не хватало для полного комплекта. Коньки, лед, веселые лица… как будто ничего и не было. Как будто я не видел этого. – Но… не смогу. Дела. Надо материал для статьи собирать…
– Жаль, – вздохнула Аня. В ее голосе проскользнуло разочарование. Наверное, уже подружкам рассказала обо мне. Как о «том самом парне».
– В следующий раз обязательно сходим. Честное слово.
– Может, все-таки полчасика покатаешься? – не сдавалась она.
– Дел много. Правда. В следующий раз – обязательно. Слушай, хотел спросить… Ты случайно не знаешь, где Валентин живет?
– Точного адреса не знаю. А тебе зачем? – в ее голосе появилась настороженность. Словно она почувствовала неладное.
– Поговорить.
– Сереж, брось. Ты же тогда точно в милицию загремишь. У него отец в горкоме. Забыл?
– Да, помню, помню. Я правда просто поговорить. Он у меня… записную книжку забрал. А там все рабочие телефона. Только на кой черт она ему нужна? Вот же идиот! Хочу вернуть. – Я соврал. Снова. Но сейчас это было не важно. Важно было выпутаться из этой истории. Вернуть. Свой. Мир. Любой ценой.
– Вот же гад! – сказала Аня. – Не знаю, где он живет. Правда.
– Верю, – ответил я. Врать ей сейчас не было смысла. – Ну хоть в каком районе? А там я уж сам разберусь...
– Не знаю. Я с ним не дружу.
– Может, место какое есть? Где он отдыхает с друзьями? Кафе, дискотека? Что-нибудь такое?
– Они же тебя опять побьют, – вздохнула Аня. – Не надо к ним соваться, Сереж! У них там… свои порядки.
– Да не собираюсь я с ними драться! – заверил я ее. – Мне только записную книжку вернуть. И все. Честное пионерское.
Аня тяжело вздохнула. Видно было, что она искренне за меня беспокоится. Как за глупого котенка, который лезет на дерево, не умея спускаться.